Дела адвоката Монзикова. Зяма Исламбеков

мятую бумажку, сложенную вчетверо, инспектор с кривой усмешкой взглянул на кусавшую губы девчушку, которая пыталась понять причину негодования инспектора.

      Она бы и рада была ответить на вопросы гаишника, да не могла. Ей почему-то вспомнилась мать жены ее брата, которая 30 лет отработала в должности инженера в одном из оборонных НИИ. Пикантность истории была в том, что с образованием 10 классов инженер за 30 лет не сменил ни стула, ни кабинета, ни большой фаянсовой кружки, из которой раз по 10 в день она гоняла чаи. Манера разговора была точь-в-точь как у инспектора ГАИ – набор слов, звуков и жестов.

      Неожиданно на помощь пришел сам гаишник.

      – Ты что же, это, летаешь, понимаешь ли, по городу? Стольник! А?

      – Как стольник, за что? – глаза у девчушки расширились до бутылочных донышек. Если бы не было ветра, то даже глухой мог бы услышать частое хлопанье ресниц. Удивлению не было предела.

      – Это, как это? – вместо слов девица испускала невнятные звуки.

      – Ладно, ваньку-то ломать. Лучше скажи, как тебе больше нравится штраф платить: на месте или по протоколу? Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков силился найти год рождения в правах.

      – А штраф-то за что? – с изумлением промямлила водитель трамвая.

      – Так ведь стольник у тебя, понимаешь мою мысль? Догнала?

      – Да нет у меня таких денег, да и не пойму я, почему вдруг сразу стольник?

      – Ты, что же это, издеваешься, понимаешь ли, а? Ты знаешь, что я могу? Лучше, давай по-хорошему, иначе будет по-плохому! Вот послушай-ка, чего сейчас будет, – и Монзиков стал запрашивать Кепкина по радиостанции.

      – Семь сорок один! Семь сорок один, я семь сорок один-а. Прием. Как слышишь меня, прием? – Монзиков запрашивал Кепкина, сидевшего в патрульном жигуленке с прибором контроля скорости «Барьер-2» и передававшего в обе стороны движения нарушителей скоростного режима.

      – На приеме семь сорок один. Семь сорок один-а, что хотел? – спросил Кепкин – победитель городского конкурса «Самый ленивый инспектор ГАИ».

      – Семь сорок один, повтори нарушение.

      – Девяносто пять.

      – Принял. Ну что, теперь поняла, что дело – шварк? – Монзиков сочувственно посмотрел на водителя трамвая.

      – Так ведь трамваи не летают!? – девчушка уже с легким удивлением взглянула на гаишника.

      – В том-то и дело! Я правильно говорю, а? – обрадовался Монзиков. – Я же тебе тоже самое говорю, понимаешь мою мысль, а?

      – Не-ет… – уже перестав трястись, нерешительно ответила девушка.

      – Что нет? Ты ехала? Ты или где?

      – Я ехала…

      – Ты слышала, как семь сорок один повторил твое нарушение?

      – Мое? Какое нарушение?

      – Семь сорок один! Семь сорок один, я семь сорок один-а. Прием. Как слышишь меня, прием!? – Монзиков опять запрашивал по рации Кепкина.

      – На приеме семь сорок один. Семь сорок один-а, что хотел? – спросил Кепкин.

      – Семь сорок один, повтори