Пьесы и сценарии. Александр Исаевич Солженицын

проклятый! Право первой ночи!

      ГРИДНЕВ

      Но значит, всё же, кровь твоя полудворянская?

      МАЙКОВ

      Что — кровь? Ты на нутро смотри.

      Нутро моё — рабоче-

      — крестьянское!

      Да, я горжусь своим сермяжным родом:

      Мы — Доброхотовы: добра хотели мы.

      Кому? Естественно — народу!

      Танго. Галина и Лихарёв танцуют. Музыка постепенно становится беззвучной.

      ВАНИН

      (Нержину)

      Всё на себя беру. Кругом я виноват.

      Считай: сдал Луцк. Сдал Львов. Сдал Новоград.

      И хоть под Ковелем едва что я не помер, —

      Оправился, сдал Коростень. и я же сдал Житомир.

      А после, под шумок, при драпе массовом,

      На пару сдали Киев с генералом Власовым.

      МАЙКОВ

      (Гридневу)

      Но производственную практику вы всё же проходили?

      ГРИДНЕВ

      Конечно, и теорию и практику учили.

      Арестовать — уметь! Тут способов мильоны!

      Чтоб не шуметь. Чтоб шито-крыто.

      Оденься лётчиком, электриком, шофёром, почтальоном…

      Ну, скажем, как арестовать архимандрита? —

      Заночевать просись.

      ВАНИН

      Полтаву сдал. и Лубны. и Хорол.

      А разных там Пирятиных, а Белых там Церквей…

      Слышь, счастье, что наш брат до Волги не дошёл, —

      И Сталинград мы сдали бы, ей-ей.

      Уж как катились — ни заград-отрядами

      И ни приказом двести двадцать семь…

      Бывало: «Братцы! Не Москва ль за на…» Да я! да мы!

      Да по рогам! Да ну тебя совсем!

      К Ванину и Нержину переходит Анечка. Нержин вскоре отходит, выглядывает в окна под шторы, расстёгивает планшетку с картой, нервно похаживает. Галина после танца разговаривает с Лихарёвым, с Бербенчуком, но тревожно следит за Нержиным. Нержин уходит в правую дверь.

      ГРИДНЕВ

      Христовым странникам архимандрит, конечно, рад.

      Сидят чекисты и беседуют про страшный суд, про рай.

      Заснула братия — встают: «Ты арестован, гад!»

      Не вспоминай!..

      ГЛАФИРА

      (в группе слева танцует с гитарой и поёт)

      НЕ ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ, ЦЫГАНЕ!

      ПРОЩАЙ, МОЙ ТАБОР! — ПОЮ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!

      НАЧХИМ

      (сильно пьяный, стоит, почти повиснув грудью на перила лестницы, и декламирует то ли Кате, сидящей неподалёку от него, то ли никому)

      И ВОТ МНЕ ПРИСНИЛОСЬ, ЧТО СЕРДЦЕ МОЁ НЕ БОЛИТ,

      ОНО — КОЛОКОЛЬЧИК ФАРФОРОВЫЙ В ЖЁЛТОМ КИТАЕ…

      КАТЯ

      Эт что?

      НАЧХИМ

      Вертинский, Катенька. Его когда-нибудь

      Слыхали вы?

      КАТЯ

      Старьё, начхим. Старьё и муть.

      (Отходит.)

      Начхим ещё стоит, потом опускается на первые ступеньки лестницы. Тихая музыка, как бы из-за стекла.

      АНЕЧКА

      (Ванину)

      Ну, ты доволен праздником?

      ВАНИН