Бенджамин Франклин. Биография. Уолтер Айзексон

или преданным членом церкви.

      Как раз наоборот. История, которую Франклин рассказал своему внуку, но не включил в автобиографию, показывает его как юношу, дерзкого в вопросах религии. Он мог отпускать шутки насчет церковных служб, которые воплощали каноны пуританской веры. «Доктор Франклин, будучи ребенком, находил утомительными длинные религиозные тексты, которые отец читал до и после трапез, – пишет его внук. – Однажды, после того как провизия на зиму была засолена, Бенджамин сказал отцу: “Я думаю, что если бы ты прочитал одну молитву над этими бочками, то сэкономил бы очень много времени”»{27}.

      Бенджамина на год записали в академию, обучавшую письму и арифметике. Школа располагалась в двух кварталах от его дома, в ней преподавал мягкий, но деловитый учитель по имени Джордж Браунелл. Франклин преуспел в письме, но провалил математику – школьный пробел, который он так никогда и не восполнил должным образом. Все это в сочетании с отсутствием академических занятий со временем предоставило бы ему судьбу всего лишь изобретательного ученого своей эпохи. Но он никогда не смог бы превзойти наимудрейших гениев-теоретиков, таких как Ньютон.

      Как бы все сложилось, если бы Франклин все же получил официальное академическое образование и учился в Гарварде? Некоторые историки, подобно Артуру Туртеллоту, утверждают, что тогда Франклину суждено было лишиться присущих ему «спонтанности» и «интуитивности». Он утратил бы «энергию», «свежесть» и «скорость» мысли. И действительно, Гарвард славился такими или даже худшими издержками.

      Но причин для предположений, что подобное могло случиться с Франклином, слишком мало. Говорить так нечестно по отношению и к нему, и к Гарварду. Но, если принять во внимание его скептический склад ума и аллергию на авторитеты, становится понятно: вряд ли Франклин стал бы священником, как планировалось. Из тридцати девяти учеников его предполагаемого класса менее половины стали религиозными деятелями. Его мятежную природу это учреждение скорее поощрило бы, нежели подавило; в то время администрация колледжа яростно сражалась с чрезмерным количеством гулянок, обжорством и пьянством, которые распространялись все быстрее.

      Талант Франклина также проявлялся в разнообразии его интересов, начиная от науки и заканчивая политикой, дипломатией и журналистикой. Ко всем этим сферам он подходил с практической, а не теоретической точки зрения. Поступи он в Гарвард, широта кругозора не обязательно исчезла бы, ведь колледжем управлял либерал Джон Леверетт, который не подчинялся жесткому контролю пуританского духовенства. К 1720-м годам в этом учреждении можно было слушать такие курсы, как физика, география, логика и этика. Здесь также были представлены классические литература и языки, теология, над Массачусетским холмом размещалась обсерватория. К счастью, Франклин, вероятно, получил нечто, дававшее столько же знаний, сколько Гарвардское образование: знания и опыт издателя, печатника и журналиста.

27

«Записки» Темпла (Writings) № 1, 447.