Мадам Осень. Инна Бачинская

хороша. Хотя красивая женщина с мозгами – взрывоопасная смесь. Да и характерец термоядерный. Опасная личность.

      – А то! – Добродеев снова хихикнул.

      – У вас что-то было? – спросил Монах – ему было интересно, соврет Добродеев или нет.

      – Ну-у… – протянул Добродеев, как бы колеблясь и давая понять, что было, но он, как человек порядочный… и так далее.

      – Понятно, – хмыкнул Монах, с ходу просекший добродеевское вранье.

      – Да ладно, – сказал Добродеев. – Ну, не было, но, сам понимаешь, будь я понастойчивее…

      – Понимаю. Хорошо, что я не женат, а ты, Лео, скользкий тип.

      …Их ожидали. Хрупкий небольшой суетливый Гоша и большая степенная горничная Люба. Девушка отперла дверь тридцать шестого номера.

      – Мы никого не заселяем, прокуратура не разрешает. Забрали его вещи, бутылку от шампанского, стаканы. Слава богу, хоть не опечатали, а то и так слухов полно. Кстати, спасибо за статью, Леша, – говорил Гоша.

      – Я же деликатно, – сказал Добродеев. – Без живописных деталей. Я же понимаю.

      Гоша щелкнул кнопкой. Вспыхнул свет. Они сгрудились на пороге.

      – Вот здесь он лежал, – прошептал Гоша и потыкал пальцем в пол. – До сих пор, как вспомню, прямо волосы дыбом. Спать перестал, поверите? Головой к окну, в махровом халате, а на халате черные пятна. Вот здесь и здесь! – Он похлопал себя по груди.

      – Можно войти? – спросил Монах.

      – Только осторожно. Люба, можешь идти, я сам закрою. Никому, поняла?

      Девушка молча исчезла.

      – Что-нибудь уже известно о нем? – спросил Монах, обегая взглядом комнату. Вид комнаты был зловещ и неряшлив: здесь не убирали с того самого дня, кровать не заправлена, на полу валялась одежда; штора была полузадернута, отчего в помещении царил неприятный полумрак. Монах подошел к окну, выглянул и увидел давешнего бомжа.

      – Там у вас беспризорник, – сказал, поворачиваясь к Гоше.

      – Где? – Гоша тоже выглянул. – Этот? Это не беспризорник, это Ларссон Андерс, живет у нас.

      – Ларссон Андерс? – обрадовался Добродеев, отводя гардину. – Тот самый?

      – Кто такой Ларссон Андерс? – разумеется, тотчас спросил Монах.

      – Шведский миллионер, – сказал Гоша. – Доктор социологии. Строит собачий приют, защитник животных. Хороший, душевный человек, живет в люксе за триста евро в сутки. Вот только одевается как-то нестандартно, его все принимают за бомжа.

      – У нас есть люкс за триста евро в сутки? – удивился Добродеев.

      – Для шведа есть, – сказал Гоша. – К нему такие кадры ходят, ужас! Одна ведьма чего стоит.

      – Ведьма? Настоящая?

      – Самая настоящая, ветеринар по профессии. Зовут Саломея Филипповна Гурская, прямо переодетый мужик, рост под два метра. – Гоша поежился. – Как глянет, аж слабость в ногах. – Он рассказывал с удовольствием, жестикулируя, закатывая глаза, так как вообще любил поговорить.

      – Я с ней знаком, – заметил Монах. – Интересная личность[3].

      – У нее внук – президент клуба фэнтези «Руна», – заметил

3

См. роман И. Бачинской «Тринадцать ведьм».