Балатонский гамбит. Михель Гавен

Ким, – осторожно произнес Виланд, глядя на нее поверх маски и очков. – Несколько минут у нас есть.

      – Хорошо, – Маренн положила инструмент, сдернула перчатки, сняла повязку с лица. – Приготовьте мне новую повязку и перчатки, – приказала санитару. – Продолжайте дренирование, Мартин, и следите за содержимым, чтобы не образовывалось много сгустков, иначе процесс затянется, и нам будет очень трудно соединить разорванные концы.

      – Я понимаю, фрау, – кивнул тот.

      Она вышла из операционной, прошла в кабинет, взяла трубку.

      – Почему ты уехала в Венгрию? – Скорцени спросил резко, не здороваясь.

      – Потому что получила приказ, – ответила она спокойно. – Я выполняю приказы, как и все. Я не сама себе их выписываю.

      – Но в этом не было насущной необходимости, как мне сказал де Кринис. Он хотел, чтобы в Венгрию поехал Грабнер, ты только что вернулась из Кюстрина.

      – Ты все-таки заметил, что я вернулась из Кюстрина? – она усмехнулась. – Это радует. Но приказы отдает не де Кринис, а Главное медицинское управление войск СС и подписываются они рейхсфюрером, если тебе это до сих пор неизвестно.

      – Грабнер сидит в Шарите, а ты ездишь по фронтам.

      – Оберштурмбаннфюрер Грабнер не сидит в Шарите, он там много и серьезно работает. У него еще беженцы, которые попадают под бомбежку, меня освободили от этого. И я не понимаю, что тебя не устраивает. Это же хорошо, если меня нет дома, никаких неудобств. Джилл и Ральф не будут следить за тем, что ты и как делаешь.

      – Сколько ты там пробудешь? Я приеду за тобой.

      – Не надо, – она сказала очень сдержанно, даже холодно. – В этом нет необходимости. Занимайся своим, я даже не знаю, какое кодовое название имеет все то, что ты делаешь, потому сказать не могу. А вот фрау Гретель Браун-Фегеляйн кодового названия не имеет, потому про нее я скажу прямо, – все-таки не утерпела, хотя говорила себе, не надо, не надо, что толку. – Ты можешь встречаться с ней открыто, если, конечно, ее муж не возражает. Я к тебе больше отношения не имею, ты совершенно свободен. Я уже говорила, нам нечего делить, поэтому мы можем просто сказать друг другу до свидания. И не надо валить все на Рауха или тем более занимать время Вальтера. Они здесь не при чем.

      – А кто при чем?

      – Никто. Это мое решение. И оно окончательное. Прошу больше не тревожить меня и не занимать оперативную связь. Тут хватает, о чем поговорить, кроме наших личных дел. Увидимся в Берлине. А сейчас, извини, у меня идет операция.

      Она быстро положила трубку и вернулась в операционную.

      – Как дела, Мартин?

      – Оптимальный доступ к аорте в четвертом межреберье достигнут, – сообщил хирург.

      – Хорошо, – она снова надела маску и перчатки, подошла к столу. – Будем ставить катетер бронхоблокатора.

      6

      На взгорке, у самого кювета, одиноко возвышался старый каштан. Его ветви клонились к земле, а подрубленная снарядом макушка безвольно свисала на сучьях. Густая дорожная грязь плотным слоем покрывала ствол, поэтому он казался серым. Только сверху слегка припорошило