Беглецы в Гвиане. Луи Буссенар

есть лесок – такой густой, что через него невозможно пройти иначе, как по руслу протекающего там ручейка, имеющего не более метра глубины и теряющегося в болоте. За болотом есть местечко, где вы бы отлично могли построить себе хижину и укрыться на время от преследования. Там бы вас уж никто не нашел.

      – А как же пройти через болото?

      – Посередине болота есть полоска твердой земли, прикрытая илом. Я случайно открыл эту полоску, идущую через все болото от одного конца до другого. Полоска узенькая, не шире ножа, но, опираясь на палку, можно будет, я думаю, пройти.

      – Хорошо. Завтра мы пойдем туда, – сказал Робен.

      – Да, да, пойдем, – согласился Казимир, уже успевший успокоиться.

      – Позвольте мне проводить вас, а на эту ночь остаться с вами, – предложил Гонде.

      – Оставайтесь. Я буду вам очень благодарен.

      На другой день Робен, Гонде и Казимир двинулись в путь.

      – Бог не допустил, чтобы я умер здесь, – вздохнул негр, расставаясь со своей засекой.

* * *

      – Нелепая страна! Право, нелепая страна!.. Негров – сколько хочешь, деревья – без ветвей, с какими-то оловянными листьями, мухи и насекомые надоедают день-деньской, солнце жжет, фрукты… о, эти фрукты! Точно консервы на скипидаре!.. От жары у меня лупится нос, и, кажется, с него скоро сойдет вся кожа. Нелепая страна!

      Бледная, измученная женщина в трауре слушала с печальной улыбкой эту воркотню двадцатилетнего юноши, говорившего по-французски с неподражаемым прононсом парижских предместий.

      – И ко всему этому, – продолжал молодой человек, – целые тысячи обезьян и попугаев. Что касается туземного говора… Фу, Боже мой, что за гадость! Для слуха утомительно, для ума непонятно… А уж пища – лучше о ней и не говорить: рыба – точно подошва, суп – какая-то противная кашица… Однако что же это я все болтаю, пожалуй, детей разбужу.

      – Да я не сплю, Андрэ, – возразил детский голос с кроватки, завешенной пологом.

      – И я тоже не сплю, – отвечал другой детский голосок.

      – Напрасно, Эдмонд. Днем непременно нужно лежать в постели, а то с тобой сделается солнечный удар.

      – Мне скучно весь день лежать.

      – Ну, детки, будьте же умниками, – сказала бледная дама. – Мы завтра едем.

      – Ах, мамочка, как я рад!.. А как мы поедем? Опять по воде?

      – По воде, сынок.

      – Меня опять будет тошнить… Но это ничего, зато потом я увижу папу.

      – Так, следовательно, вы окончательно решили, сударыня? Мы завтра уезжаем из Суринама, или, как его называют здешние жители, из Парамарибо?.. Это очень хорошо! Хотя мне и надоело путешествовать, хотя, быть может, та страна, куда мы приедем, окажется нисколько не лучше Суринама, но, по крайней мере, мы там все будем в сборе, так сказать… А ведь вы, сударыня, кажется, все еще ничего не изволите знать?

      – Ничего, мой милый. Все это какая-то тайна, совершенно для меня не понятная. Когда мы сюда приехали, то оказалось, что нас здесь ожидали, как и в Амстердаме. Какие-то таинственные друзья позаботились о том, чтобы все для нас приготовить, и хорошо сделали, потому что иначе мы чувствовали бы себя, как в лесу.