В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле. Отсутствует

совершенствуя и обогащая оные новыми открытиями.

      б) Она имеет попечение о распространении просвещения и о направлении оного ко благу общему.

      в) Она старается приспособлять полезные теории и следствия опытов и ученых наблюдений к практическому употреблению».

      А планируя новые исследования, мы помнили о соответствующем указе Петра Первого: «…Всем чинам, на службе состоящим, а также мануфактур-советникам и протчим важных ремесловых заведений персонам напомнить надлежит. Все прожекты зело исправны быть должны, дабы казну зряшно не разорять и отечеству ущерба не чинить. А кто прожекты станет абы как ляпать, того чина лишу и кнутом драть велю…»

      И хотя отдел занимал особое положение в Институте, и территориально и тематически, все мы активно участвовали в жизни Института географии АН СССР. В ту пору, когда основную массу Института составляли младшие научные сотрудники и лаборанты, работал совет молодых ученых и регулярно проводились молодежные конференции. И было популярнейшее мероприятие – поездки «по меридиану».

      Такие поездки представляли собой путешествия 15–20 молодых научных сотрудников Института на автомашине к югу от Москвы с посещением разнообразных природных зон и ландшафтов. Это были своеобразные курсы повышения квалификации, которыми руководил уже не молодой Г. Д. Рихтер, а главным «командором» поездок был Е. М. Зингер. В экспедициях участвовали представители разных географических специальностей, включая гляциологов. Казалось бы, прямого научного выхода из этих поездок не было, но все участники, многие из которых стали докторами наук, говорили о несомненной их пользе именно для последовавших затем научных изысканий. Это подтверждало мысль, высказанную академиком А. Б. Мигдалом: «Научный работник не должен задаваться целью сделать открытие, его задача – глубокое и всестороннее исследование интересующей его области науки. Открытие возникает только как побочный продукт этого исследования».

      В эти первые годы становления отдела я сблизился с Альбертом Бажевым, который вскоре стал моим помощником во многих делах. Его научные исследования были посвящены внутреннему массообмену и строению ледников. Он разработал концепцию о внутреннем инфильтрационном питании ледников и создал целую систему методов его измерений и расчетов.

      Альберт Бесланович был прирожденным полевиком-исследователем. Зимовки и стационары, маршруты и ледовые лаборатории, чрезвычайно трудоемкие и высокоточные наблюдения в фирновых областях ледников разных районов – на Новой Земле, Кавказе, в Антарктиде, на Памире, Тянь-Шане – ему все было подвластно. Даже в самых тяжелых, иногда критических ситуациях его надежность и спокойствие обеспечивали успех для всех.

      Хотя Альберт Бесланович прожил 45 лет в Москве, Кавказ оставался для него родной землей. Поэтому он многие годы работал на Эльбрусе, Марухском леднике, а в 1978 г. взялся организовать Северо-Кавказскую научную станцию Института