Исповедь отшельника. Ольга Володарская

глазами, тонким носиком и родинкой над верхней губой. Зеленые дреды отвлекали от него внимание, но не всех. А кто-то даже под бесформенной одеждой умудрялся рассмотреть округлую попку и тонкую талию.

      Попив чаю и посмотрев дипломный фильм хозяина дома, Маша засобиралась домой.

      – Да куда ты среди ночи? Оставайся у меня. Постелю тебе на диване.

      Она нахмурилась.

      – Не беспокойся, приставать не буду, – по-своему расценил ее гримасу Владимир. Маше бы подыграть, а она выпалила:

      – Я что, такая страшная?

      – То есть ты хотела бы, чтоб я…

      – Нет, мне просто интересно. Я – женщина. Ты – мужчина. И это было бы естественно…

      – Какая же ты женщина, Марли? Ты бесполое существо. Невероятно красивое, интересное, умное, притягательное… – В глазах Владимира читалось истинное восхищение. – Но ты не женщина.

      Многие годы Марли потратила на то, чтоб ее воспринимали именно так. А теперь ей этого совершенно не хотелось. С Буром они занимались сексом иногда. И это было… прикольно. Не так, как спускаться в заброшенный тоннель, но… Не хуже, чем смотреть отличный фильм. То есть секс для Марли был не так уж важен, хоть и занимателен, но сейчас ей нестерпимо хотелось секса. И только с Владимиром.

      Она сорвала с себя мешковатый свитер с горлом, майку-тельняшку. Стянула штаны, носки, трусы. И предстала перед Владимиром совершенно голой.

      – А так? – с вызовом спросила она.

      – Беру свои слова назад, – кашлянув, ответил он.

      – Тогда, может быть, мы ляжем в одной кровати?

      – Нет. На полу. Прямо тут. И спать мы не будем. – Владимир так же быстро, как и Маша, разоблачился и прошептал: – Иди ко мне…

      Они занимались сексом до рассвета. Но все же уснули, пусть и на пару часов.

      – Ты красивая, – сказал Владимир, когда они пробудились, и он, убрав от лица ее дреды, пристально посмотрел на Машу. – А сразу и не скажешь. Зачем ты себя уродуешь?

      – Я не считаю, что уродую.

      – Брось. Ты намеренно убиваешь в себе прелесть и женственность. Мне непонятно зачем. Ведь ты же куколка.

      – Я прежде всего личность.

      – За зелеными патлами и железками в бровях личность разглядеть так же трудно, как и за выбеленными локонами и накладными ресницами. Я не призываю тебя прихорашиваться, я хочу, чтоб ты была собой.

      – И я хочу быть собой! – Марли вскочила. – Поэтому я такая. Ясно?

      И унеслась в ванную.

      Владимир больше не «погружался» с ними. Тема показалась ему неинтересной. Но он продолжал видеться с Машей. А как-то, когда они по привычке валялись на полу его квартиры после секса, он сказал:

      – Жаль, что ты не хочешь избавиться от своего безобразия на голове и вынуть сережки из бровей.

      – Это мое. Мне так нравится. Сколько можно говорить об этом?

      – Нет, я не настаиваю на том, чтоб ты изменилась. Просто я хотел познакомить тебя с самым дорогим мне человеком, моей бабушкой, а в таком виде я тебя не могу ей представить.

      О бабушке Владимира Маша слышала