С отрога Геликона. Михаил Афинянин

волосы вкупе с выражением лица, мягко говоря, не присущим воину, составляли очень милую и смешную дисгармонию. Кроме того, этот далеко не слабый юноша находился перед незнакомкой в достаточно беспомощном положении: он не мог встать, ибо был наг. Его оторопь переходила в негодование.

      – Эй, ты чего смеешься? – спросил он достаточно грозно. – Кто ты?

      – Отец сказал мне, – отвечала она, все еще улыбаясь, – что ты – сын Зевса, а…

      Она хотела сказать что-то еще, но теперь нервный хохот разобрал уже Геракла, заставив в свою очередь недоумевать дочь Феспия.

      – Ну а ты про меня что думаешь? – спросил он, успокоившись.

      – Я тебя совсем не знаю. Но сейчас я вижу в тебе очень красивого и сильного юношу.

      Тут Геракл обратил внимание на то, как заиграло и буквально засветилось в улыбке ее лицо. На щечках показались маленькие ямочки. Геракл подумал, что в жизни еще не видел столь нежного девичьего лица.

      – А что, отец сказал мне неправду? – спросила девушка.

      – Не знаю… Так говорят обо мне.

      – Кто?

      – Мои родители. Вообще-то, мать запретила мне это кому-либо рассказывать…

      – Послушай, Геракл… Так ведь тебя зовут?

      – Да.

      – А сколько тебе лет?

      – Мне восемнадцать.

      – Просто, отец говорил мне, что ты сбежал из дома в Фивах.

      – Да, это правда. Я не поладил с одним из своих учителей и ударил его. И похоже, что он потерял слух.

      – Как? – ужаснулась девушка.

      – Так. Я видел, как у него из уха заструилась кровь.

      – Геракл, я, прямо, тебя боюсь. Я вижу, что ты сильный, но…

      – Нет-нет, ты пойми меня правильно, – перебил Геракл, – я защищался. Он бегал за мной с тяжелой деревянной кифарой и не хотел слушать никаких слов. Если бы я его не ударил, он бы огрел ею меня, но лишить его слуха у меня не было и в мыслях, это вышло случайно. Впрочем, мне все равно тягостно, когда я об этом вспоминаю. Если он и вправду оглох, ему прийдется очень тяжело, тяжелее, чем простым людям. Ведь он – музыкант…

      Геракл тяжело вздохнул и опустил голову.

      – Знаешь, – сказала дочь Феспия, – хоть ты и нарушил родительский запрет, я думаю, ты правильно сделал, что рассказал моему отцу о том, что ты – сын бога.

      – Почему?

      – Иначе он не прислал бы меня к тебе.

      Геракл вновь лицезрел сияющую подобно нежному утреннему солнцу улыбку незнакомки. Но в этот раз он обратил внимание на ее глаза. При свете лампады было трудно точно разобрать их цвет, но они выказывали пока еще тайное желание, о котором Геракл только-только начинал смутно догадываться. И все же, он еще плохо понимал происходящее.

      – Мой отец, – продолжала незнакомка, – решил породниться с богами и из всех сестер для этой цели выбрал меня.

      Геракл округлил глаза больше, чем в тот момент, когда увидел у себя в спальне среди ночи нежданную гостью. «Неужто он воспринял это настолько всерьез?! – думал он про