Уважаемые отдыхающие!. Маша Трауб

Потом Руслан появился на два сезона, но тоже исчез. Куда, не понятно. Кто там сейчас? Надо у Гали спросить – она всех знает. Он-то давно на набережной не был. А что там делать? Да, все меняется, но что-то остается неизменным. Набережная. В сезон отдыхающие по набережной двумя потоками ходят, согласно правилам дорожного движения. Те, кто вниз, – справа, кто наверх – слева. Хотя с какой стороны смотреть, конечно. Говорят, что в московском метро в час пик такая же толчея, как у них на набережной. А все равно идут, гуляют. Нарядные, дети умытые и причесанные. Будто днем не те же дети носились с грязными ногами, а женщины шли, едва прикрытые. И будто совсем другие мужчины оттягивали пальцем давящие плавки. Будто совершенно иные люди сейчас заказывали вино, усаживались за столики с белыми скатертями, придирчиво рассматривая меню. Что? Есть на пляже мелких креветок, запивая теплым пивом? Да как можно! Нет, нет, это другие мужчины ковырялись в зубах, сплевывая застрявший креветочный хвост, и рыли подкоп в воде, чтобы положить бутылку остудиться. И, конечно же, не эти избалованные красавицы еще несколько часов назад стряхивали с груди чебурек – горячий, масленый, жирный, острый – и пили пиво прямо из горла́.

      Девчушка в белом платье в пол, с накрученными плойкой локонами, идет чинно, тщательно копируя мать. А ведь вот только что сидела, обмазанная шоколадным мороженым с ног до головы. Кусок мороженого упал на гальку, вывалившись из вафли, и девчонка устроила рев на весь пляж. Мать пыталась загнать ее помыться в море, но дочь требовала новое мороженое. Как до этого клянчила вафельные трубочки со сгущенкой, газировку, вареную кукурузу и все, что носили по пляжу. Сейчас она шла ужинать, как взрослая. Да она столько за день слопала, что не понятно, куда в нее еще влезет. Будет опять есть мороженое, мамаша разрешит.

      Ильич прикрыл рукой глаза. Он вспомнил Артура. Интересно на него сейчас посмотреть. Наверное, живот наел, постарел, заматерел. Такой же заводила или остепенился? Сюда не приезжает, как отрезало. Если бы приехал, Галя бы знала. Или приезжал, а Галя Ильичу не сказала? Такое тоже возможно. Тогда, в детстве, в юности, казалось, что это самое море – по колено. Что так будет всегда – море, солнце, буна, отдыхающие и они, местные. Чебуреки, которые жарила бабушка Ануш, самые вкусные. На том месте, где стояла бабушка Ануш, теперь палатка-чебуречная. Другие люди давно работают, а чебуреки все равно лучшие в поселке. Туда всегда очередь. Галя как-то принесла Ильичу, нахваливала. Ильич попробовал и не стал доедать – не тот вкус, не те специи. А Славик съел сразу три. Ильич расстроился. Даже чебуреки нормальные никто сделать не может. Никто не знает, какие должны быть настоящие.

      Но все равно что-то оставалось неизменным. Местные пацаны да и взрослые ходили на дикий пляж, там, где на всех воротах объявления густо развешаны: купаться запрещено, пляж не подходит для купания, проход в техническую зону запрещен. Но это все для туристов. Те на благоустроенные пляжи ходят, где для них дорожки к морю деревянные выложены, чтобы, не дай бог, не по