Деньги для Марии. Валентин Распутин

майке, между ними полковник. На другой полке – с подогнутыми в коленях ногами лежит на спине Геннадий Иванович. Кузьма поднимает на него глаза и сразу отводит их: Геннадий Иванович внимательно рассматривает его. Потом Кузьме кажется, что Геннадий Иванович смотрит на него не переставая, но он размышляет, что смотреть не переставая тот не может, а значит, это ему только кажется – такие у него глаза. Видно, он уже давно начальник, думает Кузьма, а сам по себе человек не сильно добрый. Голос у него слабый, голосом он взять не может, вот и научился брать глазами, чтобы люди его глаз боялись.

      – Как вы там в деревне, дорогой товарищ? От-стра-довались? – человек в белой майке с трудом произносит непривычное для себя слово.

      – Отстрадовались, – отвечает Кузьма.

      – И как урожай?

      – В этом году ничего. В нашей местности вообще-то больших урожаев не бывает, но в этом году по двенадцать центнеров пшеницы на круг взяли.

      – В этом году урожай везде хороший, – говорит полковник. – Так что деревня живет.

      – А она всегда живет, – с нажимом, как бы вдавливая слова, говорит Геннадий Иванович. – Когда нет своего, берет ссуду у государства, когда надо расплачиваться, снова берет ссуду. И так до тех пор, пока государству ничего не остается, как плюнуть на эти долги и аннулировать их.

      – Это было не от хорошей жизни, – заглядывая в окно, возражает человек в белой майке. – Сами знаете.

      Геннадий Иванович хмыкает.

      – Сколько рабочих ваш завод теряет каждую осень, когда в деревне начинается уборка? – спрашивает он.

      – Что ж поделаешь? Видно, иначе нельзя. Деревне одной не под силу.

      – А, бросьте. Но давайте даже допустим, что это так. Почему же в таком случае, когда у вас горит план в конце года, а деревне в это время делать почти нечего – почему она не посылает своих людей, чтобы помочь вам, как вы помогали ей? На равноправных началах, как хорошие соседи.

      – На заводе нужна квалификация.

      – У вас сколько угодно работы, где можно обойтись без квалификации.

      – Геннадий Иванович, ты говоришь так, будто знаешь завод лучше меня.

      – Конечно, я завод знаю хуже тебя, но деревню, думаю, не хуже, – говорит Геннадий Иванович. – Дело не в этом. Как-то раз один туберкулезный больной сделал мне очень интересное признание. Я, говорит, если бы захотел, давно бы вылечился, но мне нет интереса быть здоровым. Не понимаете? Я тоже сначала не понял. Он объяснил: четыре, пять месяцев в году он находится в больнице, на полном государственном обеспечении, или в санатории, где они ловят рыбку, гуляют по роще, а государство выплачивает ему все сто процентов заработка. Лечат его бесплатно, питание, конечно, самое лучшее, квартиру в первую очередь – все блага, все привилегии как больному. А он возвращается из санатория и с полным сознанием того, что делает, начинает пить, курит, – особенно если наблюдается улучшение, – лишь бы не лишиться этих привилегий. Он уже привык к ним, не может без них.

      – Ну и что? – спрашивает человек в белой майке.

      – Ничего. –