Матка. Татьяна Шуран

заглянул в блок с переработанным материалом, но там все обстояло как положено: свежесозданные зомби, хрипя, лежали на массивных железных каталках, прикованные неподъемными цепями. Тасманов всегда фиксировал неиспытанные экземпляры на случай, если кто-нибудь выйдет из повиновения. Несколько дней назад это была шумная молодежная компания, выпивавшая неподалеку от дороги, бросив мотоциклы на обочине, – четыре парня и три девушки. Их как раз хватило, чтобы забить фургон, и еще место осталось для одного мотоцикла, который особенно понравился Тасманову: собранный чуть ли не вручную – своего рода эксклюзив. Проверять, как жертвы усвоили директивы, Тасманов не стал и оставил их скованными, заперев первую дверь на засов, а вторую на цифровой замок: у него были случаи, когда испытуемым все-таки удавалось вырваться, и потом приходилось их разыскивать по всему лесу.

      Тасманов поднялся на кухню – в жилой части комплекса, по контрасту с подземным храмом, он вырезал огромные окна, и за ними сиял холодный, затянутый облаками осенний полдень и падал мягкий снег. Тасманов рассеянно включил электрический чайник. В углу переминалась Сужа – зомби, сделанная из венгерской порноактрисы. Ему так понравились ее пышные формы, что он велел ей ходить по дому голой – для красоты, а запах тления ему не мешал. В титрах она значилась как Юдит, но Тасманов прочел в ее памяти, что настоящее имя было другое, и называл ее, как к ней обращались дома в детстве – так она лучше слушалась.

      Заглянув в холодильник, Тасманов достал миску с кусками сырого мяса и бросил один зомби – она поймала его на лету, щелкнув зубами. Поразмыслив, Тасманов послал ей мысленное пожелание, чтобы она встала на четвереньки. Она подползла к нему, и он запихнул ей в рот еще несколько кусков. Она так яростно клацала челюстями, что Тасманов опасался, как бы она не поранила ему пальцы, но в то же время его это забавляло. Он мысленно велел ей остановиться: внушением не следовало злоупотреблять, а то у жертвы мог начаться припадок.

      – На выставку, что ли, съездить? – сказал он ей задумчиво, наливая в чашку кипяток. – У меня сейчас идет в Мельбурне. Мельбурн – это, оказывается, тоже не столица Австралии. Я сначала думал, Сидней, потом – Мельбурн, а что на самом деле – забыл… Правда, в компаниях всегда так много болтают – я иногда и половины не понимаю. Они думают, что я молчу для загадочности, но на самом деле мне просто нечего сказать. Видимо, у меня в голове недостаточно мыслей, – заключил Тасманов, посмотрел в чашку кофе, взял телефонную трубку и набрал номер.

      – Степан? Здравствуй.

      – Глеб! – проревел в трубке добродушный голос. – Как я рад тебя слышать! Заткнись, это Тасманов, – прошипел голос куда-то в сторону. – Глеб, как дела? Ты где пропадаешь?

      – Как дела? Это ты мне скажи, – возразил Тасманов. Степан Сватов отвечал за организацию его выставок по всему миру.

      – Как всегда! Фантастический успех! – весело