На волжских берегах. Последний акт русской смуты. Петр Дубенко

чьи наставления не раз спасали семейство от катастрофы.

      – Худо? – просто, без обиняков, спросила Степанида Григорьевна.

      – Угу, – буркнул в ответ Ковров. – Опять господь испытание нам посылает. Уж и не знаю, чем кончится все. Егор Петрович непщатует116, что Пожарский этот ради грабежа сюды прибыл. Разорить, де, Самару да на Заруцкого все свалить. Вор, де, пожог городок наш и все тут.

      – Гляди-ка, – удивилась Степанида Григорьевна, но голос ее оставался ровным и спокойным. – И что же?

      Андрей Иванович скорчил мину и неопределенно пожал плечами, давая понять, что не очень-то хочет говорить об этом, но настойчивое молчание и пристальный взгляд жены заставили его открыть сомнительные планы городничего.

      – Ну, верно думаете, – одобрила Степанида Григорьевна.

      – Да верно-то верно. Только залаз117 уж больно велик. И все на мою голову. Да и… – Андрей Иванович опасливо покосился на супругу, которая неспешно водила ладошками по бедрам и слегка покусывала нижнюю губу, как делала всегда, всерьез задумавшись над чем-то важным. – Где я им девок таких возьму. И стол богатый накрыть тоже… времена ныне не тучные.

      – Слава богу, не последнюю крошку доедаем. Ради такого дела открою закрома, самые лучшие угощения приготовлю. Да и девки подходящие найдутся. Об мелочах бдеть118 мне доверь. Себе голову не забивай. Думай, лучше, как ладней Пожарского обадить119. Когда задумали, говоришь? На Аграфену? Вот и ладно. Времени вдосталь. Так все сладим, комар носу не подточит.

      Степанида Григорьевна маленькой ладошкой снизу вверх провела по спине мужа, запустила тонкие длинные пальцы в спутанную гриву и принялась легонько ерошить густые волосы на затылке. Андрей Иванович, с блаженным вздохом закрыл глаза, но чуть погодя все же заговорил о сомнениях, осторожно и вкрадчиво:

      – Устал я, Степанидушка. Думал уж, бросить все это к чертям собачь…

      – Не богохульствуй, – строго, но холодно, совсем без эмоций перебила его Степанида Григорьевна. – И глупости в голову не бери. О чем ты? Как все нажитое бросим здесь?

      – Да что здесь бросать-то? – нерешительно продолжал Ковров, искоса поглядывая на жену, – Хоромы токмо одни. Так отцовский терем ныне не хуже отстроился. А золотишко припрятано столько… Скажусь, мол, вотчину попроведать надобно. А оттуда через недельку пришлю весточку, захворал, мол, и к службе боле не способен. Тут и вы за мной.

      Степанида Григорьевна нежно сгребла в кулак каштановые кудри, осторожно и властно потянула к себе голову мужа и положила ее к себе на колени.

      – Ну, ты что, Андрюшенька. Пожарского какого-то испужался. Мы с тобой стольких татей пережили, куда пострашнее этого. Да и не для того десять лет горбатился ты, чтобы нынче бросить все другим под ноги, а своих детей без кормления оставить. Много ли прибытку им вотчина даст? Только что с голоду

116

Непщати – полагать

117

Залаз – опасность, губительность

118

Бдеть – заботиться

119

Обадить – обмануть, расположить к себе