Случайный свидетель Паша Петрова. Ироничный детектив. Сергей Глазков

не далек от истины, майор, – отвечает журналист, – информация – мой хлеб. Хорошая информация – ещё и масло. А я люблю хлеб с маслом.

      – От такой еды толстеют, Егоркин, – подкалывает Ревва.

      – Мне это не грозит, Ревва. За такую еду приходится много платить, – парирует журналист.

      – Мне ты не платишь.

      – Не все берут борзыми щенками. Некоторые званиям и повышением по службе.

      – Не наглей, Егоркин, – без обиды произносит Ревва, – я не подхожу ни под одну твою формулировку.

      – Это долгий спор, Ревва, – соглашается журналист, – мы его продолжим на досуге, в другой обстановке. За шашлыками.

      – Ты меня не купишь своими вонючими кусками мяса.

      – Зря ты так, Ревва. Те, что ты приготовил на свой день рождения, были замечательными.

      Они подходят к джипу. Егоркин заглядывает в салон.

      – Рассказывай, что произошло? Двойное убийство? Свидетели есть?

      Ревва безразлично следит за действиями своего знакомого.

      – Чего молчишь? – поворачивается к нему журналист.

      – Мне нечего тебе сказать, – отвечает Ревва.

      Егоркин смотрит в глаза другу.

      – Я же все-равно всё узнаю рано или поздно.

      – Леша, в данном случае, лучше – поздно.

      – Значит, сегодня ты мне не друг?

      – Угадал.

      Егоркин вздыхает.

      – Можно, я хотя бы здесь всё рассмотрю?

      – Этого я тебе запретить не могу. Смотри, сколько тебе заблагорассудится, но… не торопись фотографировать.

      – Ты не прав…

      Ревва по-дружески берет Егоркина под локоть:

      – Тогда попридержи их до поры до времени.

      Журналист кивает. Ревва разворачивается и идёт к УАЗику. Быстро запрыгивает на переднее сидение. Поворачивается к Петайкину.

      – Поехали.

      УАЗ сразу трогается с места. В другом конце квартала, не включая свет, за ними, крадучись, двигаются серенькие «Жигули».

      15

      Они едут молча. Ревва сосредоточенно смотрит на дорогу, будто она занимает его больше, чем-то, что произошло. Женщины, отодвинувшись от решётки, которая отделяет их от преступников, искоса поглядывают то на Сарычева и Кузьмича, то на Ревву и Петайкина.

      УАЗик тормозит на красный свет светофора. Следивший за ними, серый «Жигулёнок» на полном ходу проскакивает перекрёсток.

      Проехав несколько кварталов молча, Ревва, разворачивается и смотрит на Сарычева и Кузьмича, которые прикованы наручниками к бортам машины. И хоть они находятся в отсеке, отделённом от салона густой решёткой, они замечают его горящие ненавистью глаза. Даже женщины: Паша и Капустина вжимаются в сидения.

      – Я не знаю, кто вы. Смерть Емельянова для меня – значит столько, сколько для обыкновенного человека значит смерть соседа. А вот за смерть Середы вам придётся ответить. Ответить по полной. И не по закону, который, что дышло, а по совести. Я вам это обещаю.

      Он больше не поворачивается и ничего не говорит.

      У следующего перекрёстка УАЗик снова останавливается