Интервью с масоном. Александр Рыбалка

на строение употребляемы были обтесанные камни; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его» (3-я Цар., 6, 7). Вольный Каменщик, входя в ложу, также символически или мысленно «оставляет все металлы у порога храма», – без этого акта работы в ложе, в символическом храме масонства, оказываются невозможными. Звук металла, суетность мира и мысли о сиюминутном не должны проникать в ложу и нарушать гармонию в ней, также как Храм Соломона, строение во славу Всевышнего, не могло быть возведено в шуме и грохоте металлических орудий при обработке камня.

      «На кедрах внутри храма были вырезаны подобия огурцов и распускающихся цветов; все было покрыто кедром, камня не было видно» (3-я Цар., 6, 18). Примечательно, что в очертаниях рисунков резьбы на стенах храма прослеживается сочетания символов с активным или инициатическим началом, «подобий огурцов», с символами пассивного или воплощающего начала, распускающимися цветками. Возможно, истоки таких символических изображений на стенах Соломонова Храма берут свое начало в Египте, символические традиции которого были сохраняемы предками строителей в течение 480 лет после исхода из этой страны. Распускающийся цветок также ассоциировался с хрупкостью или красотой, тонкостью и интимностью процесса духовного раскрытия и расцвета, а полностью раскрывшийся бутон цветка может пониматься как солнечный символ. В средние века сочетание активного символа копья и раскрывающейся розы, на которую падают капли крови с копья, также использовалась христианскими мистиками для изображения процесса духовного развития.

      Сочетание символов с активным и пассивным смыслом также видно в изделиях для Храма, изготовленных мастером Хирамом из Тира, «сыном одной вдовы», обладавшим «искусством и умением выделывать всякие вещи из меди» (3-я Цар., 7, 14) и явившимся прообразом Хирама Абиффа из масонской легенды: «И сделал он литое из меди море…», «Оно стояло на двенадцати волах…», «Подобия огурцов под краями его окружали его…», «Толщиною оно было в ладонь, и края его, сделанные подобно краям чаши, походили на распустившуюся лилию…» (3-я Цар., 7, 23-26).

      «И сделал он десять медных подстав…» (3-я Цар., 7, 27). На сделанных Хирамом подставах «изображены были львы, волы и херувимы…, а выше и ниже львов и волов – развесистые венки» (3-я Цар., 7, 29). «Лев колена Иудина» – так иногда называют Соломона. Если считать, что вол или бык, лев в своем символическом значении также были принесены предками строителей из Египта, то изображения вола могут быть проассоциированы с египетским быком Аписом, материальным вместилищем духа Осириса, символом материальной субстанции, растворившей сущность Осириса, содержащим в скрытом виде семена или элементы его духовной природы. И если лев пожатием лапы поднимает Осириса из мертвых, то сочетание изображений льва и вола может означать сочетание инициирующей, солнечной силы с семенами духовной природы, содержащихся в материальной природе быка, воскрешение духа из материальных оков плоти. Венки же на изображениях поразительно