Дом скитальцев (сборник). Александр Мирер

для работников Центра. Все они жили в особняке и на улицу не выходили. По делам выезжали – со двора – в автомобилях с пуленепробиваемыми стеклами. Это и понятно. Работникам Центра приходилось беречься от пришельцев не менее тщательно, чем военному командованию.

      Отсутствие пешеходов пенсионерки как раз заметили. Вывод последовал самый решительный и неожиданный: в дом номер десять въехало «тайное посольство одной великой державы». Столь же нелепый миф, как и насчет ссыльного Пушкина, который никогда здесь не проживал и, ясное дело, не писал отсюда писем. Так-то… Но самые нелепые мифы одновременно и самые живучие. И старушки были очень огорчены, когда два обитателя особняка вышли на тротуар пешком, через дубовые резные двери подъезда.

      Учитель появляется

      Это было две недели спустя после тугаринских событий. Центр уже давно развернул работу – разливал по баночкам скудный ручеек информации, сочившийся из Тугарина. Пришельцы-резиденты никак себя не проявляли, и коллектив томился от безделья. Беспокойно и напряженно было в Центре. В девять ноль-ноль полковник Ганин, комендант Центра, как обычно, производил обход помещений. Осмотрев кухню и гаражи, он поднялся по служебной черной лестнице на второй этаж, заглянул в безжизненно-чистые, пустые комнаты больнички, к связистам, в шифровальную, в лаборатории и по мраморной парадной лестнице спустился в вестибюль. Здесь он увидел, кроме дежурного офицера, еще и Дмитрия Алексеевича Благоволина – референта начальника Центра Зернова. Референт выглядел крайне несолидно: рубашка-распашонка, вокруг шеи – полотенце, карман узких джинсов оттопырен мыльницей. Дело в том, что общежитие помещалось в левом крыле этажа, а умывальня – в правом. Однако торчать посреди вестибюля в таком виде, подавая дурной пример строевому составу, не следовало. А Дмитрий Алексеевич именно торчал и тоскливо смотрел на улицу. Раздумывая, сделать ему деликатное замечание или воздержаться, полковник подошел и тоже стал смотреть в переулок, хотя глядеть там было не на что. Юная мамаша прокатила коляску. В подъезде дома напротив, между каменными львами, сидели древние старухи и окаменело таращились на «посольство». Покачивая хозяйственной сумкой, шел пожилой мужчина – при толстых седых усах, в соломенной шляпе. «Наверняка бывший учитель», – подумал Ганин и только собрался сказать это Благоволину, как усатый человек упал, поскользнувшись на апельсинной корке. Ганин жалостно крякнул. А Благоволин, загремев мыльницей, подскочил к дверям, отбил засов и очутился на мостовой. Старухи одна за другой открыли рты.

      – Назад! – крикнул полковник – налицо было грубое нарушение устава, но Благоволин уже поднимал усатого. Тогда Ганин сам выскочил из дверей и схватил вольнодумца за рукав гавайки. Благоволин выпустил «учителя», подобрал свою мыльницу, валяющуюся на асфальте, и сейчас же вернулся в дом, а «учитель» захромал дальше.

      Все это заняло не более десяти секунд. Тем не менее полковник строго выговорил дежурному офицеру –