Дом скитальцев (сборник). Александр Мирер

комдив понял, что этот огромный человек держится на последнем напряжении сил, при котором только одно доступно: держаться.

      …Через пятнадцать минут руководитель следственной комиссии сам явился к командующему и попросил немедленно переправить в Центр Благоволина, а с ним полковника Ганина и директора телескопа Быстрова. На всякий случай надо послать врача. Следователь, человек необыкновенно сдержанный, с бледным и невыразительным лицом, был явно возбужден и даже сделал попытку потереть руку о руку. Генерал распорядился о вертолете и враче. Затем спросил:

      – Обстановка прояснилась?

      – Да. Смотрите… – Следователь положил на стол рисунок зелеными чернилами, изображающий «посредник». – Готовим инструкцию, разошлете патрулям, чтоб искали. Это их оружие…

      – Благоволин? – (Следователь кивнул.) – Это все?

      – Он говорит, что был пришельцами. Что они подсаживались в него с помощью этого оружия. А он их выплевывал. Пятерых или шестерых подряд. Запоминал их мысли. Все наоборот, товарищ генерал-майор… У остальных, очевидно, пришельцы узнавали мысли.

      – Та-ак… Слишком хорошо для правды…

      Следователь сделал неопределенный жест. Он опять замкнулся и словно удивлялся своей внезапной разговорчивости.

      Обстановка, предположим, прояснилась, а забот у комдива лишь прибавилось. «Разошлете патрулям» – легко сказать!

      Но дело сдвинулось с мертвой точки. Когда на западе угасли последние отсветы заката, вертолет подпрыгнул к бледным звездам и зарычал и засвистал в темноте, унеся на военный аэродром вызванных и врача.

      Всего три часа назад с того же места взлетел корабль пришельцев.

      Комитет девятнадцати

      Тугарино с окрестностями выглядело как военный лагерь. Но уже в районном центре, где пассажиры вертолета перешли в скоростной самолет, никакого смятения не ощущалось. А в Н… и тем более. Вечер здесь, как и в Тугарине, был очень теплый. Запах тополей вытеснил с улиц бензиновую гарь, и на бульварах гуляющие шли потоком. Медлительно жужжали поливочные машины. Первый приступ сумерек был разогнан отчетливым светом фонарей, в кинотеатрах начались последние вечерние сеансы, собравшие меньше народу, чем обычно. Погода была уж очень хороша… Люди гуляли и были заняты собою и друг другом, и никто не знал, что их мир стал иным. Никто ничего не знал, кроме нескольких человек в Москве и еще девятнадцати человек, собравшихся здесь, в доме, углом выходящем на бульвары.

      Полоса освещенных окон желтела над старым бульваром. Огромное здание казалось вымершим, только в глубине настойчиво трещали телеграфные аппараты.

      Комитет девятнадцати был созван в шестом часу вечера и вот при каких обстоятельствах. В три часа восемь минут дежурный радист военной станции услышал повторяющиеся слова: «Москва, Москва, Министерство обороны… Имею сообщение чрезвычайной важности. Подтвердите прием на моей волне». Радист ответил и одновременно вызвал к аппарату офицера – начальника смены. «Передает Тугаринский