Университет третьего поколения. Йохан Г. Виссема

социализма, которые требовали равных возможностей для всех. Во многих странах отменили вступительные экзамены в университеты, так как считалось, что достаточным входным критерием являются приемлемые оценки в аттестате о среднем образовании. Государство щедро выделяло средства на студенческие стипендии; и поскольку академические свободы по-прежнему пользовались очень большим уважением, от студентов не требовалось почти ничего взамен. В результате наряду с теми, кто мечтал посвятить себя науке, в университеты хлынули люди, которым просто был нужен диплом о высшем образовании как гарантия хорошего трудоустройства. Ситуацию «подогревали» и многие политики. Так, в 1963 г. в Великобритании был обнародован так называемый доклад Роббинса, в котором заявлялось: «Целью высшего образования является развитие навыков, позволяющих принять участие в общественном разделении труда»[63].

      Первым следствием взрывного роста численности студентов стала коммодизация образования, превращение его в товар массового спроса, сопровождавшееся сокращением количества аудиторных часов и проведением экзаменов в форме тестов с многовариантным набором ответов. Увеличилась не только средняя продолжительность обучения, но и доля тех, кто так и не доходил до получения диплома. Хотя качество образования подверглось серьезным испытаниям, тем не менее университетам удавалось по-прежнему обеспечивать очень высокое качество выпускников, даже с учетом снижения качества университетского образования в среднем. Наиболее толковые студенты находили способы дополнительно заниматься с преподавателями, особенно на старших курсах.

      Вторым последствием взрывного роста числа студентов стало ужесточение государственного регулирования университетского образования, вызванное быстрым ростом государственных дотаций для университетов и других высших учебных заведений. Между тем университеты, год за годом продолжавшие реализацию дорогостоящих программ, уже не могли обходиться без постоянного государственного финансирования. Однако предъявляемые теперь к университетам требования повышения эффективности в расходовании бюджетных средств и в результатах своей деятельности ознаменовали «начало конца» академической свободы – краеугольного камня идеологии Просвещения. Академическая свобода означала, что по крайней мере профессора были вольны выбирать те области для исследований, которые считали наиболее интересными. Целью этой академической деятельности было приращение багажа знаний. Теперь правительства начали направлять бюджетное финансирование научных исследований через специальные агентства, которые должны были оценить заявки на исследования и профинансировать только наиболее перспективные из них.

      Возросшее вмешательство государства привело к усилению бюрократизации университетов. Это, наряду с их возросшими размерами и сложностью внутренней организации, ознаменовало конец эпохи университетского менеджмента

63

Graham Bowley. How Harvard got ahead // Financial Times Weekend. 2004. – 16 October.