ЗАГС на курьих ножках. Дарья Калинина

где он сам?

      – Андрей на выгон пошел. Ох и заботливый у нас хозяин! Все сам, все проверит, ничего не упустит. И человек хороший. Если тебе насчет Андрея другое говорить станут, ты не слушай. Поняла ли?

      – Да.

      Про себя Катюша удивилась. Кто ей может рассказать об Андрее плохое? И что именно?

      – Очень он у нас хороший, – продолжала нахваливать хозяина матушка Анна. – И ответственный. Вот пастухи сказали, что ночью овечью отару кто-то гонял, так Андрей сразу к ним.

      – А кто гонял-то?

      – Не то собаки, не то волки, не то вовсе люди лихие. С тех пор как в Олеховщине снова землю копают, нам покоя нет.

      – Там появились новые люди?

      – Пока нет, но собираются.

      – А ваш хозяин сказал, что в Олеховщине никто жить не хочет.

      – Это те, кто знает, что там нечисто. Но не в самой деревне, а ближе к реке есть живописное местечко. Его кто-то из городских бизнесменов высмотрел и задумал там жилые дома поставить. Чтобы каждый участок с видом на реку. Вовсю уже строительство идет. Бульдозерами землю ровняют, тракторами песок возят, цемент льют, сваи копают. Туда-сюда грузовики только и мотаются. Я один раз была, так еле ноги унесла.

      Катька удивленно глянула в окно – тот же безмятежный пейзаж.

      – Никаких грузовиков не вижу.

      – Так они по нашей дороге больше не ездят. Они теперь по реке груз доставляют.

      – Там есть мост?

      – Не мост, а переправа. Бизнесмен этот посчитал, что паромную переправу наладить будет дешевле, чем дорогу строить. Вот и доставляет, что ему нужно, на пароме.

      – Значит, в Олеховщине сейчас много народу?

      – Полно!

      У Катьки-то сложилось несколько другое представление об этом месте. Но дядя успел ей шепнуть, что их интересует не сама деревня, им нужен погост. Туда бизнесмен вряд ли успел добраться, как-никак кладбище слишком далеко от реки.

      На улице Катьку с дядей ждал здоровенный парень, как две капли воды похожий на матушку Анну. Конечно, ее сын.

      – Младшенький мой, – улыбнулась матушка. – Последыш. Поскребышек.

      Катька почтительно взирала на поскребышка, у которого на груди чуть рубашка не расходилась. Парня звали Митяем, было ему от роду двадцать семь лет. Если это последыш, то сколько же самой матушке? Оказалось, что в прошлом году она справила семидесятилетие.

      – Кроме Мити у меня еще пятеро сыновей и три дочери, все женаты или замужем. С нами только Митя и Степа живут.

      Девять детей! У Катьки глаза на лоб полезли. Она все думает, как бы хоть одного родить, а тут девять. И мать в семьдесят с лишним ворочает огромные чугунки в русской печи.

      – Ой, ну надо же!

      Больше Катя ничего не смогла из себя выжать, как ни старалась. Впрочем, матушка Анна и не ждала ее восторгов – попрощалась с гостями и вернулась в дом.

      Митя, оказывается, должен был доставить дядю с племянницей в Олеховщину, подождать и привезти обратно.

      – По этой дороге вы иначе как на тракторе не проедете. А машину свою здесь оставьте. Не