За северным ветром. Анатолий Ехалов

до смерти.

      От Дрыгина осталась половина. Но ум был ясным. Наступающую смерть он встречал бесстрашно. Был уже конец восьмидесятых.

      – Боюсь я, Миша, только одного. Все что мы делали, они разрушат. Разрушат…

      Если бы не предательство в высших эшелонах власти, переведших стрелки и направивших наш состав в тупик, где бы мы сейчас были! По крайней мере, с учетом прежнего жилого фонда, не только бы каждая семья, но и каждый человек имел собственную квартиру, не говоря уже о том, что деревенские наши ландшафты радовали сердце каждого, кто бы ни взирал на них…

      Горбунов тот, кто гармонизирует деревню

      Наша встреча началась с гармони. Поразителен все-таки феномен неистребимого русского крестьянина, воскрешающегося, как птица Феникс из пепла.

      Вот так и Горбунов. Внук раскулаченных крестьян, сын заместителя председателя крупнейшего колхоза и секретаря парткома, неугодный глава района ельцинских времен, собиратель деревень. Сегодня на него смотрят с надеждой не только большинство жителей района, но многие вологжане, жаждущие возвращения северной деревни к жизни.

      У Горбунова в гостинице, в комнате, где столуются проживающие, есть потаенный шкаф, в котором стоит не посуда, не собрание вин, а настоящая коллекция гармошек 25 на 25 и даже одна тальянка местного мастера Павлова. Горбунов извлек из шкафа самую новую, сверкающую лаком нижегородскую.

      – Долгонько я искал эту гармошку. Под себя.

      Горбунов заиграл, и я весь превратился в слух. Это были традиционные никольские наигрыши. Наигрыши, ни с чем не сравнимые, которые несли в себе какие-то неведомые глубины, отчего душа твоя начинала трепетать и волноваться, погружаясь в древность, незнакомую и в то же время родную, призывную… Слушать эти переборы, радостные и печальные одновременно, отчаянные и смиренные, полные любовного призыва и отвергнутой любви… слушать их можно было бесконечно. Эта музыка, рожденная на этих седых Увалах, отшлифованная и обогащенная многими поколениями гармонистов из народа, также стала великим народным достоянием, которое должно всемерно оберегать…

      Наконец, Горбунов отложил гармонь:

      – Мне часто рассказывали старики да мои родители, что иногда было так тяжело, что казалось – не выживем. И знаешь, что спасало? Гармонь! Вот она – гармонь! У меня отец был знатным гармонистом. Без него ни один праздник, ни одна свадьба не обходилась. И я с малолетства начал гармонь растягивать. И пошло, получилось.

      Бывало, прибегут к отцу: гармонист нужен. А у отца забот полон рот: работал секретарем парткома огромного хозяйства, уставал. До свадеб ли тут? «Вон, говорит, забирайте Генашку. Он вам поиграет». Так я еще в школу не ходил, а по гулянкам находился. Посадят на стул, стул на стол:

      – Играй, Генаха.

      Вот и играю. Без гармошки – какой праздник? Бабы и губы мне пивом помажут… Не хватало