1917. Российская империя. Падение. Эдвард Радзинский

которую Распутин довел до сумасшествия, о «радениях» на квартире Сазонова, где Распутин жил, и, наконец, о пагубном влиянии, которое «старец» может оказать на душу наследника.

      – Читали ли вы доклад Столыпина? – спросил царь.

      – Нет. Я знал о нем, но не читал.

      – Я ему отказал.

      Наивному Родзянко в царских словах послышалось сожаление. Он не понял, что Николай хотел сказать: ничего нового вы мне не сообщили, я уже все это слышал. Царь усмехался про себя: он знал, что никаких «радений» у Сазонова не происходило, что Лохтина многим кажется сумасшедшей только потому, что она оставила суетный свет и избрала новую жизнь, и что никаких точных данных о хлыстовстве Распутина в «Тобольском деле» нет…

      Царь предложил Родзянко взять «дело» из Синода и изучить его. Председатель Думы был счастлив – ему показалось, что он выиграл… Потом Николай познакомил его с наследником. Родзянко игриво представился мальчику: «Самый большой и толстый человек в России». И Алексей, «удивительно симпатичный ребенок», рассказал ему, как он собирал деньги на благотворительные цели – «целый день простоял с кружкой и собрал один целых 50 рублей».

      Толстяк решил, что знакомство с наследником – знак высочайшего доверия. Но, скорее всего, Николай показал ему сына с иной целью. Родзянко должен был понять: душа ребенка чиста, ибо «Наш Друг» учит его любви и служению ближним.

      Уже на следующий день Родзянко с энтузиазмом начал расследование. «Мне… было указано взять дело из Святейшего Синода, рассмотреть его и доложить, каково мое мнение о Распутине. Дело мне привез товарищ обер-прокурора Даманский».

      Даманский – еще один назначенец Распутина в Синоде. Сыну сибирского священника, жалкому синодскому канцеляристу, посчастливилось стать другом «старца» – Распутин останавливался в его доме во время своих визитов в Петербург. И обер-прокурора Саблера заставили взять Даманского в заместители.

      Аликс тотчас узнала от Даманского о передаче «Тобольского дела» – и заволновалась. Прямых улик в «деле» не было никаких, но она знала, как враги «Нашего Друга» умеют использовать косвенные улики…

      Из воспоминаний Родзянко: «Уже на следующий день он (Даманский. – Э.Р.) звонит мне по телефону и просит принять…

      – Я приехал просить, чтобы вы отдали мне секретное дело о Распутине.

      – А высочайшее повеление у вас есть?

      – Нет… Но это очень высокопоставленное лицо, вас просит… Государыня…

      – Передайте Государыне, что она такая же подданная Государя, своего супруга, как и я.

      – Ваше превосходительство, я с собою привез законоучителя детей императора…

      Оказалось, это протоиерей Васильев… Он начал мне говорить:

      «Вы не знаете, какой прекрасный человек Распутин…»

      Я взбесился:

      – Вы приехали хвалить негодяя, развратника и хлыста! Вон из моего кабинета!»

      Пошли часы революции

      Но запрос в Думе был лишь началом гучковской игры. 9 марта 1912 года во