1917. Российская империя. Падение. Эдвард Радзинский

что Распутин – «волк в овечьей шкуре, сектант хлыстовского типа, который учит своих почитательниц не открывать тайн даже своим духовникам. Ибо греха в том, что эти сектанты делают, якобы нет, но духовники не доросли до сознания этого»…

      Феофан решает показать этот документ «царям». «Заручившись письменной исповедью, я написал бывшему императору второе письмо… где утверждал, что Распутин не только находится в состоянии духовной прелести, но является преступником в религиозном и нравственном смысле… ибо, как следовало из исповеди, отец Григорий соблазнял свои жертвы».

      Но аудиенции у царя добиться не удалось. «Я чувствовал, что меня не хотят выслушать и понять… Все это настолько меня удручило, что я сильно заболел – у меня обнаружился паралич лицевого нерва».

      Распутин торжествовал: «мама» могла убедиться – само небо отметило печатью паралича пошедшего против него Феофана! Несчастный епископ уехал поправлять здоровье в Крым, так и не получив ответа от «царей».

      Он получит его чуть позже – в ноябре 1910 года Феофана уберут из Петербурга в Астрахань, в губительный для него климат. Но великой княгине Елизавете Федоровне, глубоко уважавшей Феофана, и черногорским принцессам удастся использовать свое влияние, и Синод отправит его туда, где он обычно лечился, – в Крым, епископом Таврическим.

      Но Феофан по-прежнему неукротим. Теперь он забрасывает письмами своего друга, епископа Гермогена – хочет включить в борьбу с Распутиным одного из самых влиятельных членов Синода. Но Гермоген понимает: разрыв с Распутиным кладет конец его мечтам о патриаршестве…

      Из показаний Феофана: «Когда нехорошие поступки Распутина стали раскрываться, Гермоген долго колебался, не зная как отнестись к этому. Но я… написал ему письмо, чтобы он выяснил свое отношение к Распутину. Ибо если мне придется выступить против Распутина, то тогда и против него».

      Из показаний Гермогена: «В начале 1910 года я получил письмо от владыки Феофана… Владыка приводил мне целый ряд фактов, порочащих Распутина как человека развратной жизни. Полученное письмо, а также личные наблюдения послужили поводом к резкому изменению моего отношения к Распутину».

      «Личные наблюдения», скорее всего, окончательно сложились в Петербурге, куда Гермоген приехал на сессию Святейшего Синода. Возможно, кто-то побеседовал и с ним – объяснил, что пока мужик находится при дворе, столь желанного Собора для учреждения патриаршества не будет, ибо Распутин теперь против.

      Об этом пишет в своей книге и любимец Гермогена – Илиодор: «Старец»… говорил: «И без Собора хорошо, есть Божий помазанник и довольно, Бог его сердцем управляет, какой же еще нужно Собор!»

      Илиодор был готов присоединиться к Гермогену. Видимо, получив доказательства могущества недоброжелателей Распутина, он решился перейти к ним. И не просто присоединиться к врагам своего вчерашнего близкого друга, но и принести им великий трофей. Именно потому в Покровском он выкрал у Распутина письма великих