Только достойный. Морган Райс

ничего не хотела бы больше», – ответила она. – «Но я не могу говорить за них. Я знаю только сердце Ройса».

      «Убеди их!» – подстрекала ее другая кузина.

      Гиневьева снова рассмеялась.

      «Я сделаю все от меня зависящее».

      «А что ты наденешь?» – вмешалась ее кузина. – «Ты еще не решила, какое платье ты наде…»

      Внезапно воздух разрезал шум, который мгновенно внушил Гиневьеве страх, заставил ее опустить серп и повернуться к горизонту. Не дослушав, она поняла, что это зловещий шум, звук неприятности. Становился слышным звук галопа, и на холме появились лошади.

      Гиневьева повернулась и осмотрела горизонт, и в эту минуту ее страхи подтвердились. Сердце девушки ушло в пятки, когда она заметила их всадников, облаченных в лучшие шелка – зеленые и золотые – с медведем посредине, знаменующие дом Норса.

      Прибыла знать.

      Гиневьева ощутила ярость от увиденного. Эти жадные мужчины получали десятину за десятиной от ее семьи, от всех крестьянских семей. Они высасывали все до капли, в то время как сами жили как короли. Тем не менее, им этого было недостаточно.

      Гиневьева увидела, что они скачут, и начала молиться о том, чтобы они просто проехали мимо, чтобы они не повернули в ее сторону. В конце концов, она не видела их в этих полях на протяжении многих солнечных циклов.

      Но Гиневьева с отчаянием увидела, что они вдруг развернулись и направились прямо к ней.

      «Нет», - мысленно молила она. – «Не сейчас. Не здесь. Не сегодня».

      Но они продолжали скакать, все приближаясь и приближаясь, очевидно, направляясь к ней. Должно быть, прошел слух о ее сегодняшней свадьбе, что всегда пробуждало в них желание взять то, что они могли, пока не слишком поздно.

      Остальные девушки инстинктивно собрались вокруг нее, стараясь держаться поблизости. Шейла повернулась к ней и крепко сжала ее руку.

      «БЕГИ!» – велела она, толкая ее.

      Гиневьева повернулась и увидела открытые поля на многие мили перед собой. Она знала, что это глупо – она не убежит далеко. Ее все равно увезут, но без достоинства.

      «Нет», – ответила Гиневьева холодно, спокойно.

      Вместо этого она крепко сжала свой серп и выставила его перед собой.

      «Я встречусь с ними лицом к лицу».

      Потрясенные девушки посмотрели на нее.

      «Со своим серпом?» – спросила ее кузина с сомнением.

      «Может быть, они приехали не со злым умыслом», – вмешалась другая кузина.

      Но Гиневьева видела, что они приближаются, и медленно покачала головой.

      «Со злым», – ответила она.

      Девушка наблюдала за их приближением, ожидая, что они замедлят шаг, но, к ее удивлению, они не стали этого делать. В центре скакал Манфор, привилегированный дворянин двадцати лет, герцог королевства, мальчишка с широкими губами, светлыми глазами, золотыми локонами и постоянной ухмылкой. Она презирала его. Он выглядел так, словно сверху вниз смотрел на весь мир.

      Когда он приблизился, Гиневьева увидела жестокую улыбку