Заложница артефакта. Ульяна Гринь

Джонса или Лару Крафт! Но они были умнее Алисы, гораздо умнее.

      Придётся расплачиваться за свою глупость. Вздохнув, Алиса пошла к дому. Может, папа всё выяснит быстро, и она вернётся домой к началу знанятий?

      Дома никого не было. Мама в больнице на смене, брат в колледже, папа, естественно, в своём кабинете на Петровке. Алиса прикрыла глаза, потёрла веки пальцами, соображая, с чего начать. Вещи. Надо собрать вещи, тёплые. Ведь баба Галя, папина мама, живёт в посёлке городского типа в частном доме. А отопление там дровяное… Зубную щётку, шампунь и ополаскиватель с протеинами шёлка… Любимую пижаму из фланели с белыми котиками… Все равно этот побег ненадолго! Папа во всём разберётся! Может быть, даже найдёт Фёдора…

      Алиса металась по квартире, собирая вещи в большой спортивный рюкзак, потом бросила его рядом с сумкой в коридоре и пошла в зал. Сунув руку за батарею, она нащупала небольшую плоскую коробочку. Родители хранили здесь заначку. Денег было не очень много – Алиса, не считая, взяла половину. Хватит. Ведь она уезжает ненадолго. Да и баба Галя накормит, если что…

      Выйдя из квартиры, Алиса заперла дверь, бросила ключи в сумку и достала мобильный. С сожалением открыла заднюю панель и вытащила батарею и сим-карту. Теперь её не вычислят по звонкам. Папа плохого не посоветует.

      А теперь на вокзал. Электрички в Подмосковье ходят каждые полчаса.

      Глава 6. Тяжкое бремя ариго

      Над городом буйствовала весна. Зелень владела дворцовыми парками, и садовникам стоило больших усилий приводить лужайки и цветники в порядок. Тяжёлые гроздья соцветий всех оттенков радуги – розовых, алых, жёлтых, оранжевых и даже кое-где глубоко синих – свисали с деревьев, привлекая маленьких пташек и деловитых пчёл. Во дворце всегда пахло цветами. Во дворце всегда была весна.

      Но последние три дня весну омрачили фиолетовым и белым. Столица аригоната была в глубоком трауре. Светлые ленточки покрывали ветки деревьев, почти скрывая зелень листьев. Лиловые полотнища полоскались на ветру, вызывая острую тоску. Почему этот цвет считается похоронным в аригонате? Почему не чёрный, как в Старом мире?

      Фер отошёл от окна и поправил покосившуюся свечу. Вернулся к гробу. Настоящее произведение искусства, а не последнее пристанище двадцать седьмого ариго из династии Справедливых… Вырезанный из цельного куска горного хрусталя, изукрашенный лилиями, символом ариготов, гроб покоился на специальном помосте в тронной зале. Лицо отца, отёчное и резкое, словно чужое. Жилистые руки с набухшими венами сложены крест-накрест на груди. Кружева, везде кружева тонкой работы, те, что привозят из далёких северных земель. Отец никогда не любил финтифлюшек, но Сенора настояла на своём: она пожелала, чтобы хоть после смерти двадцать седьмой ариго был одет согласно этикету.

      Фер сел у изголовья на специальный церемониальный стул, из горного же хрусталя, холодный, жёсткий и неудобный. На таком не рассидишься, а главное – не уснёшь. Над телом усопшего ариго следовало сидеть три ночи и три дня, сменяясь по очереди.