Соловьиный день. Повесть. Андрей Углицких

sis>Фотограф Lynn Greyling

      © Андрей Углицких, 2017

      © Андрей Углицких, фотографии, 2017

      © Lynn Greyling, фотографии, 2017

      ISBN 978-5-4483-9990-9

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Не птицелОв но – птицелАв!

      Трудно дело птицелова:

      Заучи повадки птичьи,

      Помни время перелетов,

      Разным посвистом свисти.

      Эдуард Багрицкий, «Птицелов»

      Индийский духовный лидер и мистик Ошо (Бхагва Шри Раджниш) как – то сказал: «Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела».

      Справедливо ли это утверждение Лав долгое время не знал, но зато был он твердо уверен в том, что любовь к птицам, как и любовь к свободе, заложена, живет, «дышит» в каждом из нас с рождения. Что человек воспринимает пернатых, как близких родственников, поскольку некогда человечество вышло из птичьей «колыбели». Что родом из птиц оно, сердешное. Что именно поэтому в людях так много птичьего: в обличии, манерах, повадках.

      Лав любил птиц. Но не только. Будучи не практичным, едва ли, что называется, не от мира сего, человеком, любил он вообще все воздушное. Земное же, напротив, отвергал. Оно было в тягость ему, не давало свободно дышать.

      Возможно, мировоззренческие установки Лава – и оригинальные, и, в чем – то, безусловно, уязвимые, сомнительные – стали следствием того, что появился на свет герой наш не где – нибудь, а именно в воздухе, в полете? Буквально, «вылетев», «выпорхнув» в свет Божий на высоте восемь тысяч метров. На борту авиалайнера «Аэрофлота», несущегося над миром с крейсерской скоростью семьсот восемьдесят километров в час.

      Мама будущего птицелюба на последних неделях беременности отважно отправилась в далекий и морозный Якутск. К своей маме, будущей бабушке Лава.

      Чем можно оправдать это рискованное решение? Думаю, одним только: а кому еще может довериться женщина в такой ответственный момент? Правильно, только маме! Единственному человеку на земле! Именно так подсказал ей инстинкт продолжения рода! А инстинкты в нас они, ведь, тоже от птиц. Потому – то они нас никогда и не подводят!

      Волей Божьей, мама Лава прилетела в алмазную столицу России не одна, не с пустыми, так сказать, руками, а со своим новорожденным сыночком на руках! «Алмазиком» массою почти в четыре кг! Первыми пеленками малыша стали запасные иллюминаторные шторки с надписью «Аэрофлот». Впрочем, счастье, что хоть они оказались тогда в достатке на борту. Спасибо стюардессам за то, что не растерялись, действовали четко и слажено, как часы…

      По праву небесного происхождения, Лаву всегда нравилось наблюдать как летают птицы. Тянуло к ним. Неосознанно.

      Только долго не мог понять – за счет чего, собственно, парят пернатые, на чем держатся тела их там, в воздухе? В безопорной среде. Ведь, все, что тяжелее воздуха, определению, летать не может, а если и может, то только строго вниз. Камнем!

      Продолжалось так до тех пор, пока однажды, классе во втором, не поднял он в городском саду с земли раненого воробья с перебитым крылом и не понял, что полет – это, суть, движение: пока опираешься на воздух машущими плоскостями, крыльями – до той самой поры не упадешь!

      А классе в девятом, прочел стихотворение Багрицкого «Птицелов». Точнее, поначалу услышал по радио известную песенку барда Никитина. Но не запал. А позднее ощутил – нет, влечет. Отправился в библиотеку, нашел сборник, прочитал и понял, что его это, хотя, и не о нем…

      Да, да, именно тогда Лав окончательно утвердился в мысли, что никакой он не птицелов. И не может быть им, по определению. Птицелов – тот, кто ловит птиц. То есть, профессионально губит полет, уничтожает его. А Лав, напротив, живет ради того, чтобы полет продолжался. Длился и длился! Следовательно, не птицелОв он, а именно: птицелАв! (От английского: «love» – любить).

      Так и стал именовать себя. Относясь ко всем прочим персональным данным (пресловутым ф. и. о.) как к чему – то громоздкому, обременительному и, стало быть, ненужному, необязательному. Ну к чему, скажите, это пафосное:

      «Борис Игоревич Иевлев»?

      Зачем, когда можно представиться, сказать о себе, по – человечески, ясно и просто: «Я – Птицелав»? И все! Смешно и сравнивать…

      В общем, так встало.

      Зацепилось по – первости, а потом и вовсе намертво схватилось, приросло, присохло, стало частью сознания – попробуй, отдери! А вскоре первая часть прозвища куда – то запропастилась, улетела зимовать, да так и не вернулась по весне, оставив только краткое и звучное «Лав».

      Его ничуть не смущало, что он не первый и далеко не единственный «Лав» на планете Земля. Что были уже и Лав Бесси (урожденная Хуанита Хортон), и Лав Кортни