Тот самый шаг. Мария Куприянова

резины и пластика. Она легко постучала в водительское окно, опущенное на треть, костяшкой указательного пальчика.

      –Эй! Вы там живы?– громко спросила она.

      Ответа не последовало. Человек в машине не шевелился и не отвечал. Кася почувствовала судорожные всполохи паники. Покойников она боялась до ужаса.

      –Простите, я могу вам помочь?– снова спросила она дорожащим голосом и опять постучала в стекло. В машине раздался тихий стон. Кася облегченно выдохнула.

      –Уффф! Вы живы!!! Как Вы? Я могу помочь? Вы можете выйти из машины?– одновременно дергая на себя ручку двери продолжала спрашивать она. Человек за рулем постарался поднять голову, но подушка безопасности, заполнившая все свободное пространство, сильно ему мешала. В этот момент неожиданно ручка поддалась и дверь распахнулась наружу вместе с облачком белого талька. Одновременно с потоком воздуха с улицы, в салон автомобиля стал проникать дым через щели приборной панели. Из под капота вылез первый робкий язычок пламени. Кася истерично взвизгнула и начала тормошить мужчину за плечо:

      –Очнитесь же! Что с Вами?! Надо срочно выбираться!

      Человек снова застонал и приоткрыл глаза:

      –Что произошло?– хрипло произнес он, щурясь и морща нос от запаха дыма.

      –Надо срочно уходить! Ваш автомобиль, похоже, горит! Выходите же!

      Человек дезориентированно оглядывался вокруг, поверх неуклонно сдувающей подушки безопасности. Он судорожно закашлялся, задохнувшись взвесью талька из аирбэга, и продолжил непонимающе всматриваться в темноту за окнами. Между тем, запах гари усиливался.

      От момента столкновения чероки с ни в чем не повинной сосной прошло, примерно, уже минут семь. Сколько там горит автомобиль? Понимая, что счет идет на минуты, Кася злобно чертыхнулась и начала пролезать между рулем и пассажиром, собираясь отстегнуть тому ремень безопасности.

      Ян никак не мог прийти в себя. Ощущение было похоже на попытку проснуться после длительной попойки, когда только с рассветом падаешь замертво на кровать, а уже, кажется, через миг начинает надрываться будильник, который ну никак нельзя проигнорировать именно сегодня. Перед глазами кружили противные мошки, во рту стоял металлический привкус крови, а голова болела тупой тошнотворной болью, от чего ломило глаза и сильно раздражал свет далекого уличного фонаря. Еще сильнее раздражало, что он никак не мог сосредоточиться и понять где он, что произошло и что от него требует этот дерганый подросток, который так неприятно трясет его за сильно ноющее плечо.

      Кусок событий никак не хотел восстанавливаться в общей картине последнего получаса. Вот он только что летел по мокрой дороге, пытаясь одновременно поймать падающий и истерично верещащий мобильный, а вот он уже смотрит в темную чащу промокшего леса через разбитое лобовое стекло автомобиля и старается вздохнуть болящей грудью клубящуюся пыль в воздухе салона и морщась от