Дом на холме. Эдвин Арлингтон Робинсон

hell is more than half of paradise.

      No, there is not a dawn in eastern skies —

      In eastern skies.

      Out of a grave I come to tell you this,

      Out of a grave I come to quench the kiss

      That flames upon your forehead with a glow

      That blinds you to the way that you must go.

      Yes, there is yet one way to where she is,

      Bitter, but one that faith may never miss.

      Out of a grave I come to tell you this —

      To tell you this.

      There is the western gate, Luke Havergal,

      There are the crimson leaves upon the wall.

      Go, for the winds are tearing them away, —

      Nor think to riddle the dead words they say,

      Nor any more to feel them as they fall;

      But go, and if you trust her she will call.

      There is the western gate, Luke Havergal —

      Luke Havergal.

      Люк Хэвергол

      Люк Хэвергол, да, к западным вратам,

      Туда, где плющ багряный льнет к стенам,

      Иди и жди, что сумрак принесет.

      О ней зашепчут листья, горсткой слов

      Задевши, опалив, падут к ногам;

      Иди же, зов ее услышишь там.

      Люк Хэвергол, да, к западным вратам,

      К вратам, к вратам.

      Нет, не горит восток небес зарей,

      Рассвет не сломит ночи огневой.

      Смотри, стекается на запад мрак,

      И мглу поглотит мгла. Бог, как-никак,

      Сорвал хоть лист – покончил сам с собой;

      Почти такой же ад, как рай, большой.

      Нет, не горит восток небес зарей,

      Нет, не зарей.

      Из мира мертвых выйдя, говорю,

      Теперь я поцелуй с тебя сотру,

      Что обжигает пламенем чело,

      Слепит, – иди куда давно влекло.

      Да, можно быть с ней рядом в том долу —

      Путь горький, вере все ж он по нутру.

      Из мира мертвых выйдя, говорю,

      Я говорю.

      Ворота западные, Хэвергол,

      На стенах огненный плюща узор,

      Доверься и ее услышишь зов.

      Не бейся над загадкой мертвых слов,

      Падут пусть листьями, что ветер смел,

      Сметает, больше их не тронь. Пошел!

      Ворота западные, Хэвергол,

      Люк Хэвергол.

Перевод А. Кавериной

      The clerks

      I did not think that I should find them there

      When I came back again; but there they stood,

      As in the days they dreamed of when young blood

      Was in their cheeks and women called them fair.

      Be sure, they met me with an ancient air, —

      And yes, there was a shop-worn brotherhood

      About them; but the men were just as good,

      And just as human as they ever were.

      And you that ache so much to be sublime,

      And you that feed yourselves with your descent,

      What comes of all your visions and your fears?

      Poets and kings are but the clerks of Time,

      Tiering the same dull webs of discontent,

      Clipping the same sad alnage of the years.

      Служащие

      Не ожидал, что там же их застану,

      Когда вернулся, но они все здесь.

      Питали прежде дамы интерес

      К ним, и дни младости хранит их память.

      Они сплотились ветхим духом братства,

      Меня, конечно, встретили, как встарь;

      Все те же добряки, при них мораль —

      Нетронутое временем богатство.

      Вы, знатный род, трясетесь над гербом,

      Вас, одаренных, тянет ввысь. Видна

      Вам истина сквозь страхов, взглядов призму?

      Поэт иль царь – такой же раб Времен,

      Такой же серой их выходит ткань,

      Длина – аршин – унылым, жалким жизням.

Перевод А. Кавериной

      The world

      Some are the brothers of all humankind,

      And own them, whatsoever their estate;

      And some, for sorrow and self-scorn, are blind

      With enmity for man's unguarded fate.

      For some there is a music all day long

      Like flutes in Paradise, they are so glad;

      And there is hell's eternal under-song

      Of curses and the cries of