Зона Посещения. Избиение младенцев. Александр Щёголев

инженер.

      Я только рукой махнул.

      Опять бежать – во двор, к воротам. «Дети сталкеров», не дожидаясь, пока створки раздвинутся окончательно, возвращались в наш мир, показывая Зоне пятки. Спасатели, наоборот, медленно и осторожно входили в Зону. Я промчался мимо них всех – на «игровую площадку», не глядя под ноги.

      Думал, полетят искры из-под кроссовок, приготовился к болезненным ощущениям. Нет, ноль эффекта. Не знаю, наступал ли я на стыки, не до того мне было, не следил. Вообще-то из меня плохой игрок в хот-степ (проверял не раз на хармонтском асфальте): это развлечение придумано явно не для моих рефлексов. Наверное, взбесившийся тахорг каким-то образом разрядил аномалию, надеюсь, временно.

      Мама…

      Ей помогали подняться. Она кричала от боли: что-то в ней было явно повреждено. На изуродованный труп Каролин я старался не смотреть, но он почему-то все время попадался на глаза. Оторванную голову положили в пластиковый мешок… Я был во всем виноват. Мог не допустить беду и допустил. Что теперь сказать Крюку? Какими словами объяснить, насколько мне стыдно?

      Тахорг по-прежнему бился, пытаясь выбраться из ловушки, ярость его ни на гран не уменьшилась, скорее – возросла. Его окружили солдаты с ранцевыми огнеметами наготове. Пленка, сдерживающая тварь, потускнела и помутнела, потеряла праздничный вид. «Пенка» по выражению Эйнштейна. Недолго осталось ждать, когда преграда, созданная Бабочкой, лопнет и растворится в воздухе. Другие солдаты спешно тащили клетку с впечатляюще толстыми прутьями; похоже, тахорга хотели сохранить живым. По возможности, конечно.

      – Как ты? – спросила меня мама, кривясь от боли.

      Как я? Ну и вопрос! Я захохотал.

      – Не плачь, – сказала мама, – мы всё пережили и это переживем.

      Я разве плачу?

      – Каролин… – прошептала мама.

      И сама заплакала.

      – С чего эта дрянь к нам прискакала? – произнес кто-то за моей спиной. – Расскажу – не поверят.

      Меня словно подбросило.

      А и правда! Все присутствующие как будто забыли о главном, да и сам я чуть не забыл!

      – Куда ты, Петушок? – отчаянно вскрикнула мама.

      Я несся к краю площадки, к лазу, пробитому тахоргом. И опять никаких искр из-под ног. Что-то было с аномалией не так, неужели и впрямь подпортилась? Я сунулся под выдранную сетку, дотянулся рукой до валявшегося контейнера с ароматами тахорговой подружки и схватил трофей.

      – Колпачок тоже захвати, – дернул меня кто-то за ногу.

      Опять Эйнштейн. Вот человек! Вездесущий, как таракан.

      – Захватил.

      Он втянул меня обратно.

      – Берегись «жгучего пуха», это дерьмо почему-то летает за тахоргами, как намагниченное.

      – Напугали хорька цыпленком.

      Цилиндр высотой в три дюйма был чем-то похож на большую винтажную зажигалку. Теплый, сволочь. Головка в верхней части курилась, оттуда шел вялый дымок.

      – Чувствуешь зов? – спросил Эйнштейн. – Не тянет вскочить на ближайшую леди?

      Пошутил главный. Нашел