Бабка Поля Московская. Людмила Матвеева

офицером и забеременела.

      До этого, за всю свою краткую довоенную супружескую жизнь, Тамара ни разу беременна не была.

      Узнав, что это произошло, Тамара и испугалась, и обрадовалась. Самой первой об этом ее состоянии догадалась мать. И сказала неожиданно решительно: «Дочка, рожай, глупостей не делай! Поднимем ребенка сами как-нибудь, авось проживем!»

      Тамара родила и пришла с ребенком домой к матери, отцу и Капе.

      Крохотную, хорошенькую, как фарфоровый ангелочек, девочку назвали Викторией – в честь Победы! Вику все очень полюбили, а Вера и Верин брат Коля стали ее крестными родителями. Старики так и вовсе души в младенце не чаяли.

      Записали новорожденную на фамилию деда, а вот отчество дали «Георгиевна».

      Георгием звали Тамариного офицера.

      Но – «победоносец» этот был женат, и, намекнув, что не за ним одним «молодая, красивая и вдовая!», а, значит, как он надеялся, неглупая по-житейски, Тамара ухаживала, – предполагаемого своего «нагулянного» ребенка даже увидеть не захотел.

      А когда выписался из госпиталя, поехал жить к своей «законной» жене и детям.

      Тамара же после этого поступила странно.

      К Виктории заметно охладела.

      Записалась вдруг на срочные курсы связистов и, оставив маленькую дочь на родителей, тоже попросилась, через знакомых, и с трудом, но устроилась все-таки на работу в ту именно военную часть, где находился Георгий с семьей.

      Там Тамара стала служить, живя в казарме, где, через некоторое время, Георгий ее и нашел. Они вдруг начали все снова, и Тамара опять от него забеременела.

      Тогда Георгий сказал ей, что у него уже достаточно детей, и чтобы она на сей раз «делала, что все делают». И добавил, что он ее «после такой подлости с ее стороны больше не знает и знать не хочет!».

      Тамара понимала, что аборт – дело подсудное и запрещенное, к тому же, очень опасное, но стала судорожно искать хоть кого-то, кто бы смог помочь, и, не найдя, просто сошла с ума.

      И, вынужденная в казарменных условиях скрывать свою беременность, тупо жила дальше.

      Когда наступил ее срок, ушла в ближайший лес и родила в этом лесу, корчась от боли и страха, в вечерних сумерках, свою вторую девочку, даже не зная, кто у нее родился, и не желая ничего рассматривать.

      Она задушила плод коленями, закопала в кустах и вернулась поздно вечером в часть.

      Ночью, в казарме, у нее открылась родильная горячка, «от молока».

      В бреду она то ли все рассказала, то ли и так все всё поняли, пошли в лес с собакой, откопали трупик новорожденного ребенка и отдали Тамару под военный трибунал, как военнослужащую.

      Сначала ее хотели расстрелять, но в итоге, из-за ее состояния полнейшей невменяемости, дали 10 лет лагерей.

      Георгий каким-то образом выпутался. Он все отрицал, и даже жена приезжала его «отстаивать».

      Тамаре было уже все равно. Она умерла в лагере вскоре после приговора.

      От нее осталась одна только большая фотография. На ней Тамара, с распущенными длинными волнистыми волосами, снятая в полупрофиль,