Ну разве она не милашка?. Сьюзен Элизабет Филлипс

поделаешь, закон джунглей, – пожала она плечами.

      Гордон повернул назад к веранде, очевидно, очень довольный собой и молодцевато подняв голову.

      – Да вы его кормили, верно? Он толстый, как бочка!

      – А если и так, какое вам дело?

      Она вздохнула.

      Они подошли к каретному сараю, и, когда она толкнула дверь, он снова стал брюзжать:

      – Почему дверь не закрыта?

      – Это Парриш, не забыли? Не вижу смысла.

      – Здесь, как и везде, имеются преступники. Отныне прошу запираться на все замки.

      – Можно подумать, это кого-то остановит. Один хороший пинок, и…

      – Да не от меня, дурочка вы этакая!

      – Не хотелось бы первой сообщать дурные новости, но если мое тело обнаружат, вы – первый подозреваемый, поскольку всем известно, что у вас на меня самый большой зуб.

      – С вами невозможно говорить серьезно.

      Он брезгливо оглядел гостиную, несмотря на то что она вылизала здесь каждую пылинку.

      – Интересно, ваша тетя когда-нибудь что-нибудь выбрасывала?

      – Сомневаюсь. Если вам что-то понравилось, не стесняйтесь, предлагайте свою цену.

      – Спасибо, вряд ли.

      Он направился к кухне так стремительно, что полы плаща развевались за спиной. Она сбросила куртку, швырнула сумочку на стул и последовала за Берном.

      – Держу пари, вам не терпится сторговать картину Эша.

      – Боюсь, даже мне это не по карману.

      Он поставил пакеты на разделочный стол, заполнив, казалось, своим огромным телом все маленькое пространство.

      Она вытащила пачку печенья в шоколадной глазури.

      – Вы говорили с Таллулой. Верите, что картина существует?

      – Верю, что она существовала.

      – Надеюсь, что это высоколитературный британский эквивалент нашего простого «конечно, Шугар Бет, еще бы!».

      Он прислонился к древнему холодильнику и пожал плечами:

      – Вполне возможно, ваша тетка ее уничтожила.

      – Ни в коем случае. Это самое дорогое, что у нее имелось. Да и зачем ей?

      – При жизни она отказывалась показывать картину кому бы то ни было. Зачем делить ее с кем-то после смерти, а тем более с племянницей, которую она считала кем-то вроде шлюхи, пусть меня простят за откровенность.

      – Потому что была предана семье.

      Он поднял коробку с собачьим кормом, которую она только что выставила на стол.

      – Что это?

      – Я бедна. Единственное лакомство, которое могу себе позволить.

      Она вырвала коробку и постаралась не задеть его, когда ставила коку в холодильник.

      – Вздор. Этот пес появился одновременно с вами. Значит, он ваш, не так ли?

      – Поверьте, гордиться тут нечем.

      Она поставила коку на верхнюю полку.

      – И вы велели мне позвать копов? – возмущенно прошипел он.

      Шугар Бет улыбнулась, радуясь, что вывела его из себя.

      – Мы все имеем право на мечту.

      – Если вы так не любите эту собаку, почему возите за собой?

      Она