Знакомство. Татьяна Стекольникова

«не мою» попу прилипнуть к полу. Ну вот, любительница загадочного, сказала я себе, ты получила шанс узнать все о переселении душ… Так сказать, на собственной шкуре… Вернее, на чужой. А моя шкура, пардон, тело? Лежит где-то бездыханное? Или кто-то в нем разгуливает? Самое время завыть от страха, но я – девушка с веслом! Какого лешего? Поэтому молча сижу на полу, рассматриваю туфли с загнутыми носами, как у Хоттабыча. А может, я сошла с ума, и мое больное сознание неузнаваемо изменило отражение действительности? Я просто рехнулась и вломилась в чей-то дом… Тогда надо найти людей, чтобы меня изловили и определили в соответствующее заведение – кто знает, куда мне захочется залезть в следующий раз?

      По-прежнему тихо, а серый свет из окна дополз уже и до меня. На полу сидеть холодно, к тому же снизу плохо видно комнату. Быстро встать помешали мои белые одежды. Проведя некоторое время на четвереньках, я приняла вертикальное положение. Подобрав подол повыше, даже сделала шагов пять вдоль стены – и налетела на комод. Не то чтобы я его не видела… Но в этом размытом свете мне показалось, что он гораздо дальше. Мое столкновение с комодом не прошло бесследно для предметов, которые на нем находились. Что-то еще перекатывалось по крышке, что-то с глухим стуком уже упало на пол. Беспорядочно шлепая ладонями по комоду, я спасла пару каких-то флаконов. Чтобы собрать то, что упало, пришлось снова ползать на четвереньках, и одежда мне дьявольски мешала. На комод вернулись: слегка оплавленная свеча в металлическом, в виде виноградного листа, подсвечнике, веер и надкусанное яблоко. Я двинулась дальше. За комодом – кресло. За креслом – ширма. За ширмой… Ого, ничего себе кроватка! На возвышении, под балдахином! Меня понесло к кровати. И никакой внутренний голос не сказал: «Какого лешего? Не лезь!». Хотя, как показали дальнейшие события, даже если бы я не приближалась к кровати, это ничего бы не изменило.

      …Я ступила на подиум. Еще ступенька, еще – и вот я стою возле резного столба, подпирающего балдахин, и разглядываю огромное стеганое одеяло, край которого съехал на ковер. Я даже протягиваю руку, чтобы потрогать, из чего сделан балдахин… И вдруг среди подушек замечаю рожу. Рожа явно принадлежит мужику, украшена усами и пялится на меня в жутком оскале. От испуга, по своему обыкновению, снова превращаюсь в девушку с веслом. Правда, в этих белых одеждах и с поднятой рукой я, наверное, больше похожа на статую Свободы. Скоро я понимаю, что ничего не происходит: по-прежнему тишина, мужик без движения лежит в роскошной постели. Что-то уж очень долго он не только не делает попыток вступить со мной в контакт, но даже не меняет выражения лица. По-моему, он вообще не моргает. Наклоняюсь… Труп! Вне всяких сомнений – труп, до подбородка укрытый одеялом!

      Мертвых я не боюсь. Дочери полковника милиции не пристало бояться покойников – живые бывают куда опаснее. Единственное дитя своего папы – начальника следственного отдела, эту истину я усвоила рано. К пятнадцати годам я прочитала все книги, какие были в нашем доме, полку