Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра. Петр Люкимсон

на следующее утро, когда израильтяне предприняли новую атаку на Латрун, на поле появилась санитарная машина, чтобы подобрать раненных. Заметив ее, Яков Бугин встал, шатаясь, во весь рост и, увидев его залитое кровью лицо, к нему немедленно кинулись санитары.

      – Там другой раненный. Сначала возьмите его! – сказал Бугин и рухнул на землю.

      На этой машине Арик Шейнерман был доставлен в соседнюю еврейскую деревню Экрон, а оттуда его на "скорой помощи" повезли через Тель-Авив в больницу в Реховот. В Тель-Авиве по каким-то неведомым причинам, которые уже, очевидно, никогда не прояснятся, водитель и медсестра "скорой" неожиданно остановились и, сообщив лежащему с перевязанным животом, мучающемуся от боли Арику, что они "вернутся через минуту", куда-то исчезли на целый час. В это самое время вокруг машины "скорой помощи" стали рваться бомбы – начался первый налет египетской авиации на Тель-Авив. Так как Арик был просто не в состоянии пошевелиться, то ему не оставалось ничего другого как лежать и гадать, попадет ли бомба в машину или нет. К счастью, все обошлось – когда бомбардировка закончилась, водитель и медсестра вернулись в машину, и они продолжили свой путь в больницу.

      Врачи реховотской больницы констатировали, что ранение, полученное Ариком, хотя и опасное, но не смертельное – пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Уже через неделю Арик Шейнерман сделал первые шаги по палате, а еще через две недели начал уверять врачей, что он совершенно здоров и его нужно срочно выписывать. Однако дни шли за днями, за июнем наступил июль 1948 года, а врачи на все его просьбы отвечали, что он должен по-прежнему находиться под их наблюдением, и Арику оставалось лишь выслушивать новости от постоянно навещавших его Маргалит, родителей, Бугина и других товарищей по бригаде – о том, как были взяты Лод, Рамле и Ашдод, как у тель-авивских берегов расстреляли "Альталену", как прорвали блокаду Иерусалима…

      Арик Шейнерман чувствовал, что главные события Войны за независимость происходят без него, и это его никак не устраивало. В конце концов он договорился с товарищами о том, что они принесут ему в палату форму и 3 июля 1948 года, незадолго до начала врачебного обхода, незаметно вышел из больницы. Когда врачи бросились на его поиски, Арик уже находился в расположении бригады Александрони.

      Оглядев его критическим взглядом и заметив, что лейтенант Шейнерман то и дело морщится от боли, командир 32-ого батальона Цви Герман понял, что пускать сейчас Арика в бой никак нельзя и назначил его… командиром разведвзвода. Первое задание, которое Герман дал командиру разведчиков Ариэлю Шейнерману заключалось в том, что он должен был собрать останки 28 бойцов бригады, попавших в засаду иорданцев и уничтоженных ими.

      На поиски этих останков у Арика и его подчиненных ушло больше суток: шаг за шагом они собирали отрезанные руки, ноги, уши, выколотые глаза своих товарищей по оружию. В эти дни он снова с предельной ясностью вспомнил страшные мгновения боя за Латрун, когда он с окровавленным