Менталитеты. Василий Гурковский

остаться. Приготовь, что есть и принеси сюда, пожалуйста. А вначале, найди там же в корзине, чашки должны быть керамические, принеси их, до того, как еду приготовишь, и набери – графин воды». Надя принесла чашки, воду и пошла на кухню, готовить.

      Братья, в компании с лейтенантом, расположились на скамейках вокруг стола. Аптекарь разлил в чашки спирт. В отличие от хозяев, лейтенант не разбавлял спирт водой, всем своим видом подчеркивая, что он не какой-то там «приравненный», а потомственный румын старинного боярского рода. Тем более – сегодня полный хозяин этого села.

      Спирт не разбирался, кто хозяин в селе или в этом доме, он делал свое дело…Пока Надя принесла закуску, компания успела выпить по три раза. Сильнейший эмоциональный стресс после полученной телеграммы, бутылка вина и три порции спирта, не прошли для лейтенанта даром. Лицо у него покрылось красно-лиловыми пятнами, глаза еще больше выдвинулись из орбит, дышал он прерывисто и часто. Когда Надя ушла, он спросил у младшего из братьев, Хаима: «А что это у вас за женщина?». «Это соседка наша через улицу, Надя. Раньше пару лет работала у меня. Я попросил её помочь приготовить дом, к приезду семьи» – ответил Хаим.

      «А у неё семья есть? – уточнил лейтенант. «Насколько мне известно, – сказал аптекарь – у неё есть муж и маленький сын. Мужа с началом войны, призвали в Красную армию, он сейчас где-то воюет, а живет она с тетей мужа».

      Они выпили еще. Лейтенант спросил, как пройти в туалет, Хаим показал. Выхода из дома было два, даже три, если считать выход через бывшую комнату, где раньше располагалась аптека. Аптека соединялась дверью с домом и имела самостоятельный выход на улицу. Дверь на улицу закрывалась изнутри массивным железным засовом, и, так как давно не использовалась, – была заложена какими-то ящиками, банками, бутылями и прочими бывшими аптечными принадлежностями. Кроме главного входа, в доме был «рабочий» выход с задней стороны, на огород. Дверь этого выхода, тоже закрывалась изнутри на надежную задвижку.

      Лейтенант вышел во двор через главный вход, обошел дом вокруг, посетил туалет и таким же путем вернулся обратно. Войдя в дом, решил помыть руки и зашел на кухню. Кухня была довольно просторная, светлая. Первое, что ему бросилось в глаза – в дальнем углу – Надя начинала мыть пол. В руках у неё был старый мокрый мешок, рядом – стояло ведро с водой. Она работала, нагнувшись в сторону угла, спиной к вошедшему лейтенанту, и, понятно, что не слышала его появления. Подоткнутая сзади юбка, ослепительно белые, красивые ноги, маятником мелькавшие перед его глазами: – слева – вправо, справа – влево, такая неуместная мирная обстановка, в чужом для него селе; и все, что накопилось у лейтенанта за этот день, подогретое обилием выпитого, вдруг синтезировалось в одну всепоглощающую мысль: «А ведь это её муж, мог убить моего отца под Одессой! Её муж, этой большевистской твари!!! А я здесь ею любуюсь!».