8848. Сборник рассказов. Ольга Александровна Белова

стоял столбом: «Надо же, как у людей всё ловко получается!» Не зря ему всю жизнь говорили, что он жить не умеет, мать тюкала, потом жена… Слава богу, бывшая.

      – Нет, – опять замялся Геннадий. – Это было бы не совсем…

      – Что?

      – Не совсем… честно… – опустив глаза, проговорил он.

      – Не глупите! – не скрывая своего раздражения, выпалила Юлия. – Времени мало! Кто как может, так и устраивается…

      – Извините… – Геннадий нахмурился.

      – Что еще?! – нетерпеливо проговорила Юлия.

      – Извините, но… у меня ничего нет…

      – Как нет?! – возмутилась Юля.

      – Вот так, живу в квартире, но она не моя, дачи нет, машины тоже. – Геннадий виновато опустил голову. Врать он не любил, но тут пришлось, нужно же было хоть как-то притормозить Юлию.

      – Как же так… – растерянно проговорила женщина, но растерянность эта была внешней, так сказать, фиктивной, на самом деле Юлия Альбертовна ушла в себя и снова усиленно соображала – в голове хуторянки что-то варилось.

      – А вы знаете, я передумала, – неожиданно выпалила она. – Я остаюсь!

      – Что вы, что вы! – чуть не замахал руками Геннадий. – Летите, раз уж вас выбрали!

      – Нет, не полечу, – отрезала Юля тоном, не допускающим возражений. «Неизвестно, что еще там у них с мужчинами, может, наврали с три короба, – пронеслось молнией в голове Юли. – А тут уже гарантированный Геннадий, пусть даже и Шнурков!»

      – Ну, как знаете… – покраснел Геннадий.

      – Остаемся! – уверенно продолжила Юлия. – В конце концов, мы родились здесь, здесь наш дом, мы должны здесь показать себя, а потом уже лететь к альдебаранам, иначе что они о нас подумают?!

      Геннадий был согласен. Народ все так же рвался, надеялся свалить в далекое созвездие, начать там дело, ни единой попытки запустить которое так и не было предпринято здесь, но Юле и Геннадию было уже не до того…

      Глава третья

      Любовь всем возрастам покорна. Рождение теории.

      Юлия перебралась к Геннадию в тот же вечер, объяснив свое поведение очень просто: столько драгоценных мгновений потеряно и теперь ни секунды терять нельзя!!!

      Геннадий не возражал, да и мог ли? К тому же, чего греха таить, Юлия ему все больше нравилась. Был в ней какой-то задор, ребячливость, то, чего ему в жизни никогда не хватало. Забегая вперед, скажу, что и позже он в ней не разочаровался. У Юлии оказалось множество увлечений, и то, чего он боялся более всего – а именно того, что Юлия всю себя посвятит ему (и будет ему, соответственно, надоедать), – не произошло. Юля неплохо разбиралась в живописи, музицировала, собирала этикетки от джина и в общем была личностью разносторонней и обещала скрасить остаток его дней. К тому же Юля взяла на себя всю бытовую прозаическую часть вопроса (имеется в виду быт в самом простейшем его воплощении: стирка, глажка, уборка), тем самым высвободив ему бескрайний океан времени для его теорий. Не об этом ли можно было мечтать! А творить хотелось! И жить, как ни странно, тоже