Амальгама счастья. Олег Рой

– за солидные гонорары. Все вместе давало ей чувство независимости, обустроенности жизни, но не давало ощущения ее полноты и правильности. А боязнь одиночества, все чаще и чаще посещавшая Дашу, делала ее будущее и вовсе непредсказуемым. Давно уже не было на свете мамы Лены, теперь не стало и пережившей ее на несколько лет Веры Николаевны. Это значит, совсем не будет семьи. А что будет?..

      В носу у девушки защипало, слезы, подавляемые так долго, наконец заполнили глаза, и она полезла в сумочку за носовым платком. Взгляд ее, затуманенный пеленой, наткнулся на предмет, которого еще недавно здесь не было. Небольшой продолговатый конверт лежал там же, куда она и бросила его во время последнего разговора с бабушкой, – в маленьком внутреннем отделении, рядом с Дашиным портмоне. Наверное, можно было уже прочитать и узнать, что хотела сказать ей Вера Николаевна напоследок, но ни любопытства, ни способности предпринимать какие-то действия сейчас не было: все поглотили апатия, усталость и обреченное чувство конца. Она погладила плотный конверт пальцами, и ей показалось, что от его сиреневой дымки пахнет лесными фиалками – любимым, знакомым ароматом бабушкиных духов…

      Даша так глубоко задумалась, что не услышала грузных шагов совсем рядом с собой, и сильно вздрогнула от звука собственного имени, моментально, с обостренным инстинктом самозащиты щелкнув замочком сумочки.

      – Дашуня, ну как хорошо, что ты еще здесь! – Жена Сергея Петровича почти шептала, возбужденно озираясь вокруг и прижимая к груди какой-то сверток. – Нам тебя просто бог послал. Вот, возьми, положи за бюстгальтер.

      – Куда? – Даше показалось, что она ослышалась.

      – За лифчик, говорю. Это так, мелочи, кое-какие украшения – ну, разумеется, не из самых дорогих, но дешевых ведь Вера Николаевна не носила. Завещания-то нет, так что сейчас нотариус начнет описывать имущество. А потом – все пополам, Сереже и брату его… Так ведь что в опись не попадет, то и делить не придется, верно же? Ты нам, конечно, поможешь?

      Женщина подмигнула – немолодая, узкогубая, с жидким пучком на затылке, и Даша вдруг почувствовала внезапный приступ тошноты. Вновь появившегося желания бежать отсюда куда глаза глядят…

      Не зная, что ответить тетке, как повежливее отказать (а соглашаться на это дикое предложение не было, разумеется, никакой возможности), девушка вдруг припомнила, как про старшую невестку Веры Николаевны в родне шептались, что ее «не принимают». Слишком уж отличалась она от своей свекрови и по воспитанию, и по умению себя держать, и по характеру. Правда, в свое время и брак самой Веры Николаевны с Петрушей Плотниковым – небогатым, неродовитым московским студентом – тоже казался ее родным непростительным мезальянсом. Но Плотников был безумно красив, талантлив, и, как показало время, юная аристократка в нем не ошиблась. Став одним из отцов-основателей советской силикатной промышленности, приобретя огромный авторитет как ученый, он сумел оказаться достойным ее любви, а богатство семьи, умножаясь