Государство Двоих, или Где соединяются параллели. Вера Андреева

всегда как помеха, при этом выказывалась неприязнь и раздражение в отношении нерадивого «помощника». Он всегда и всё делал сам и один.

      Три года назад, когда Вера смотрела, как Юра оперировал в своём госпитале, она удивилась, что он работает без ассистентов. Даже самые сложные операции он делал в одиночку – там, где обычно работают трое. Два года назад в Петербурге, когда на операцию по принятым в России стандартам намывались трое докторов, Юра из вежливости не препятствовал, но затем, во время самой операции, либо мягко отводил руки ассистентов в сторону, либо просил «подержать что-нибудь», таким образом занимая ненужным делом услужливые, но ему мешающие руки коллег.

      Юра был разносторонне талантлив, невероятно трудоспособен и энергичен. Его познания удивляли, а энергия и идеи заражали даже самого флегматичного собеседника. В прошлую встречу в Петербурге – они тогда ехали куда-то в центр города – он сказал Вере: «I have flame in my heart and fire in my hands». Он действительно «горел» каждую минуту своей жизни. От Тани Вера успела узнать, что ее муж довольно часто просыпается по ночам со словами: «Всё! Я наконец понял, как надо это сделать», и спешит к компьютеру, чтобы что-то записать или зарисовать, либо начинает сонной Тане излагать очередную концепцию. Тане это испортило немало ночей, и много раз за эти годы она не высыпалась. Он мало проявлял ласки и говорил отрывисто и даже строго, нередко раздражался на ее «непонятливость». «Да, тяжело быть, наверное, женой одарённого мужа», – посочувствовала ей как-то Вера. Таня ничего не ответила, но движением глаз и губ показала, что «да, тяжело». И в тот же миг Вера ей почему-то остро позавидовала – позавидовала счастью быть разбуженной среди ночи, праву возбуждённо обсуждать с ним новые проекты и концепции придуманных им операций, видеть ежедневно работу его мысли, разделять тяготы тяжёлых будней, смотреть, как он засыпает рядом глубокой ночью, не успев пожелать даже спокойной ночи от безмерной, сбивающей с ног усталости, а потом лежать рядом и слушать его дыхание и тихо, безропотно любить этого деспотичного, невыносимого, редко проявляющего ласку и заботу после многих лет семейной жизни, но такого редкого, пылкого и одарённого человека. Однако это мимолётное чувство родилось у Веры тогда – давно, и тогда же оно улетучилось и почти забылось.

      Теперь она полулежала в мягком кресле, и в руке у неё был бокал с вином – из тех сортов, что ценители приобретают у wine collectors в Napa Valley.

      – Слушай, ничего, что я не спросил тебя, где ты хочешь ужинать – дома или в ресторане? – прервал Юра ее размышления. – Просто я решил, что с дороги тебе не захочется сидеть и ждать заказ, да и ехать пришлось бы в Сан-Франциско – всё-таки лишний час.

      Вот так всегда и было – он решал сам, а уже решив, делал вид, что интересуется мнением собеседника. Вера улыбнулась:

      – Нет, что ты, всё правильно. Я и хотела скорее домой, – и Вера действительно хотела. Вообще, все Юрины решения