Чужие среди чужих. Юрий Теплов

«Мазду», когда они заметили слежку. К снимку приложены жизнеописание семьи и схема расположения комнат.

      В отдельном конверте лежала фотография деревянной мечети, где, как предполагалось, засветился вербовщик, и ее адрес.

      Приехал Талгат. Увидев Юлию, изобразил улыбку, сказал:

      – Я сейчас редакторше журналы занесу.

      У него не было трех пальцев на левой руке. Их отхватил ему недоносок из бригады Джабраилова, обманом захватившей Талгата. Бойцы Пилота успели прийти ему на помощь. Кровь за кровь, и Талгат тогда сам лишил своего мучителя трех пальцев. Сколько времени прошло с той поры? Год, полтора?.. И бригада, и бригадир, и его племянник-недоносок давно уже гниют в земле.

      Талгат вышел от редактрисы минут через десять. Протянул Юле один журнал. Сел напротив нее. Он вообще никогда не улыбался. И лицо у него было, как у азиатского идола. Юлия и представить не могла, как он общался с женой и с дочкой.

      – Как твои дамы? – спросила она. – Не скучают по Алма-Ате?

      – Нет.

      – Из тебя – что, слова клещами вытаскивать надо? Что они делают? Чем сейчас занимаются?

      – Дочка в пионерлагере, Гуля туда врачом на лето устроилась.

      – Навещал их?

      – Вчера ездил. Довольны.

      – Гера тебе привет передал. На службу сегодня вышел.

      – Знаю. Я поехал тираж развозить по точкам.

      – Послезавтра нам с тобой в мечеть, Талгат…

***

      Мечеть, интересующая Юлию и Талгата, была небольшой. Находилась она почти на окраине Москвы. До Соборной мечети, рассчитанной на десять тысяч человек, ей было, как от земли до неба. Посещали ее, судя по всему, люди небогатые: мигранты, жители новых домов, выросших на месте прежних деревень. Талгат припарковал свою «буханку» на стоянке, и они двинулись к мусульманскому храму.

      Было не по-осеннему тепло, и прихожане не торопились утепляться. По сравнению с местными верующими, хиджаб Юлии выглядел весьма изысканно: бежевое полотняное платье до пят с длинными рукавами и белый кружевной платок. Талгат был одет в легкий серый костюм и тюбетейку, в которой его смуглое неулыбчивое лицо еще больше походило на идола.

      Прежде, чем войти в мечеть, они сняли обувь. Талгат, свершив омовение, пробормотал:

      – Бисмилляхи вас-саляму аля Расулюллах. Аллахумма афтахли абваба рахматик.

      Юлия уже знала, что это означало «Я вступаю сюда с именем Аллаха и молитвой благословения его Посланнику. О Аллах, открой мне двери твоей милости».

      Она огляделась. На полу чистые ковры. Впереди, ближе к нише с кафедрой для имама, в два ряда крашеные скамейки. На них сидят мужчины, в основном, старики. Молодежь на ногах, справа, слева. Женщины в платках позади, где тоже стоят две пустующих скамьи. Народ ждал проповеди.

      Талгат прошел вперед, сел рядом с седобородым и худым бабаем.

      Юлия присоединилась к кучке женщин и стала незаметно рассматривать парней. И вдруг сама ощутила на себе взгляд. Она разглядела