И тихий ветер веет. Роман в стихах. И. А. Смирнов

наш Некрасов иль Катул,

      Лить слёзы, право, было б слишком.

      И вряд ли кто-нибудь всплакнул.

      Подобной собирать картины

      Из вереницы этой длинной

      Страданий, чей теснится ряд,

      Семён не думал и был рад

      Тому, что эдакий трактат

      Или, верней сказать, поэму

      На столь нерадостную тему

      Нужды в нём не было, но брат

      Его подобный скорбный труд

      Писал. Однако должно тут

      XXVII

      Мне познакомить вас, друзья,

      Со всем семейством, значит, их.

      Большая Сетиных семья

      Была из членов восьмерых.

      Конечно, в основном предмете

      У нас в дальнейшем будут дети,

      Однако про отца и мать

      Я обязуюсь рассказать,

      Коль смерти нега или лени

      Меня случайно не возьмёт.

      Ведь очень уж широк приплод

      И очень много поколений.

      Среди им отданных имён,

      Одно уж названо. Семён.

      XXVIII

      Он временами на монаха

      Был поведением своим

      Похож. Не то чтоб неким страхом

      Пред миром полон, нелюдим.

      Совсем, напротив, очень был

      Открыт ему он; сердца пыл

      Он как-то обращал вовне.

      Так солнце светит и луне

      Свою тепла часть отдаёт,

      Не замечая, как она

      Бедна и даже не ровна

      И как топтал уж луноход,

      Её, ища в ней ценный грунт,

      Но лишь флажок отметил, пункт.

      XXIX

      Семён же не был пунктуален.

      В своём общении с людьми

      Он забывал о ритуале

      И обращался mon ami

      Всегда, не словом он, но взгляд

      Его твердил, что он всем рад.

      И это в те ещё года,

      Когда ребёнку никогда

      На мысль не пришли бы лесть,

      Притворство иль обман иной.

      Неколебимой пеленой,

      Он ограждён и верил: есть

      В сём мире та гармония,

      Которой уж не помню я.

      XXX

      И очень все его любили

      И с самых детских даже лет,

      Не то чтоб на руках носили,

      Но, где бы ни было, привет

      Он мог всегда себе найти;

      И непременно на пути

      (И в детстве, и уже потом)

      Ему открыт был каждый дом,

      Готовый с ним делиться всем,

      Все открывали без изъятья

      Свои душевные объятья,

      Но он, однако, между тем

      Ото всего был отстранён.

      Не то чтоб он держал заслон.

      XXXI

      Напротив, он по доброй воле

      Ко всем был также весь открыт.

      Так он, когда учился в школе,

      С детьми и был, и не был слит.

      Он был задумчив, не угрюм.

      В нём уважали честность, ум;

      В делах особенный порядок;

      В одежде он опрятен, гладок.

      Прочёл довольно много книг,

      За что уже в пятнадцать лет

      Имел большой авторитет,

      Хотя он ни единый миг

      Не думал