Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016. Коллектив авторов

повязкой.

      Перебеляя воздух, дождик-вязь

      чуть сеется из вечного запаса.

      И целый день, почти не шевелясь,

      стоит его рассеянная масса.

      * * *

      Ангел мой, глаза закроем.

      Ночь проходит сквозь ресниц,

      поднимает рой за роем

      у невидимых границ.

      Обойти ее отважусь,

      тяжестью оборонясь.

      Отчего такая тяжесть?

      Где ты, ангел?

      Что ж ты, князь!

      Там, за болевым порогом,

      перейденная стократ,

      все равно стоит под током.

      Что ж ты, братец!

      Где ты, брат?

      * * *

      Высоко над Кара-Дагом

      светел каменный плавник.

      Здесь по складчатым оврагам

      каждый дорог золотник.

      А сухие травы жестки

      для дневного полусна.

      Открывается в подшерстке

      золотая белизна,

      входит в ткань его волокон

      и в состав его пород.

      Мертвый царь в горе без окон

      ест на золоте и пьет.

      * * *

      Вот она, Москва-красавица, –

      постоянный фейерверк.

      Поглядите, как бросается

      белый низ на черный верх.

      Дайте нам, у нас каникулы,

      конфетти и серпантин.

      Остальное, что накликали,

      даже видеть не хотим.

      Ожидания доверчиво

      в новостях передают.

      Всем привет от фейерверкщика,

      а от сменщика – салют.

      Как бы вытащить из ящика

      с говорящей головой

      не того, впередсмотрящего

      на тебя, как часовой –

      словно ты шпана советская

      или крайний инвалид.

      Он о том, что время детское,

      по-немецки говорит.

      Время – голову не высуни.

      И уходят в дальний путь

      дети, загнанные крысами.

      Им вода уже по грудь.

      * * *

      – Хоть я и не протягивал руки,

      но это время, будь оно неладно,

      когда сдают и не берут обратно,

      небрежно загибая уголки,

      как будто все в разменную пехоту

      назначены бубновому царю.

      Давай-давай отсюда!

      Ходу, ходу! –

      Ну и кому я это говорю,

      когда иду, пугая мелких птах,

      взлетающих на каждый шорох,

      по узенькой тропе в кротовьих норах

      на поле в фиолетовых цветах

      * * *

      И во сне боролся с твоим лицом

      обращенный ко мне упрек,

      что не вхож я в твой беззащитный сон,

      что никто его не берег.

      И теперь не знаю – ведь я не вхож –

      что светилось в лице твоем.

      Мимолетной молнии светлый нож

      за оконный вошел проем.

      Но в ночи, проявленной серебром

      улетающего огня,

      не будил тебя ни далекий гром,

      ни зарницы, белее дня.

      * * *

      Сон идет за человеком,

      изведенным