Бригантины поднимают паруса. Юрий Никитин

ш автомобиль проводили взглядами абсолютных и безраздельных властелинов этих полей.

      На той стороне зеленого пространства скромный особняк за пять-семь миллионов долларов. Некий аналог садового или охотничьего домика, куда хозяин наведывается изредка после утомительных раутов и вечеринок…

      Эсфирь проследила за моим взглядом.

      – Красавцы. В твоем будущем останутся?

      – Тебе честно, – уточнил я, – или политкорректно?

      – Разведчикам важна точность, – ответила она сердито. – А политкорректность засунь себе… или политикам сам знаешь куда.

      – Какая ты неполиткорректная, – упрекнул я с удовольствием. – Эти избушки-развалюшки интересны разве что для любителей, которым бы жить в пещерах без нынешней угнетающей их нежные души техники. Даже не представляешь, насколько мир будет интереснее и красивее нынешнего убожества, что сейчас кажется даже умным людям вершиной хай-тека и просто ах-ах!.. совершенством.

      Она вздохнула.

      – Не верю. Такую красоту в прошлом кто оставит?

      – А где сейчас, – поинтересовался я, – романтичные ямщики, трубочисты Ганса Христиана, коробейники и прочие-прочие?.. Ямщики, правда, пересели за руль автомобилей, но уже и шоферы вот-вот исчезнут под натиском самоуправляемых автомобилей, которыми наконец-то оправдают свое название. Не скули, сама же сказала, нет таких, кто предпочел бы жить в том старом мире! Тогда только от простейшего туберкулеза умирали десятки миллионов человек в год.

      Она покачала головой.

      – Это тогда. А сейчас посмотри по сторонам, мебель ты бесчувственная!.. Посмотри, какой мир!

      Я не стал крутить головой, и так все вижу, ответил мирно, с женщиной опасно спорить:

      – Как во времена Гарун аль-Рашида. Та же сказочная роскошь, беспечность, радушие…

      – Только вот нравы, – сказала она с объективностью девочки из консервативной семьи.

      – Раскованнее?

      Она посмотрела с удивлением.

      – Ты что? Это как смотреть старые фотографии Ирана: все выглядит по-европейски, девушки с открытыми лицами, в макияже и в коротких юбках… а сейчас средневековье, женщины даже не в хиджабах, а в никабах, а то и в парандже!

      – Но в Дубае сплошной праздник, – заметил я. – Даже при этом средневековье.

      Ее глаза слегка расширились.

      – Похоже, не знаешь, что здесь всего пятнадцать из ста местные, а все остальные – понаехавшие?.. Восемьдесят пять процентов населения без права гражданства!.. И соответствующих льгот.

      Я двинул плечами.

      – В обслуживающий персонал берут только мусульман из более бедного Йемена, Пакистана и прочих исламских стран, так что со стороны и не видно, если на виду только понаехавшие.

      Мы въехали в предместье столицы Эмиратов. Автомобиль свернул на тихую улочку, некоторое время двигался вдоль ряда ухоженных домиков, затем Эсфирь направила его на небольшую стоянку перед аккуратным двухэтажным домиком из белого кирпича, но с красной черепичной крышей.

      – Неплохо устроилась, – заметил я. – Домик как из мультика про Рапунцель.

      Она покинула автомобиль, во взгляде мелькнуло недоверие.

      – А разве твоя Рапунцель жила не на дереве?

      – Если классику изучать по детским мультикам, – ответил я, – а не по классическим операм.

      – Ого, – сказала она, – где-то в детстве афишу видел? Ну и память у тебя!

      Я пояснил с достоинством:

      – У меня в самом деле родители со старыми устоями… Ах да, у вас это значит, что ничего, кроме Торы, не читают…

      Не отвечая, она с достоинством направилась к домику, но шаги замедлила, давая возможность программе успеть сканировать ее лицо и фигуру и тщательно сличить с заложенным в память образом.

      – Надо проц мощнее, – сказал я сварливо ей в спину, – уже есть даже в свободной продаже. И проги нужно ставить на самоапдейт…

      Она не ответила, а когда взялась за дверную ручку, там пискнуло, сверху приглашающе вспыхнул и тут же погас зеленый огонек.

      За дверью распахнулась широкая и очень типовая прихожая, что и понятно, если заглянет местная полиция, должны видеть, что и здесь «как у всех», памяти не за что потом зацепиться и все быстро сотрется из воспоминаний.

      Справа большая роскошная гостиная, в Дубае даже у бедных гостиные комнаты большие и хорошо оборудованные, это уважение к гостю, слева кухня, столовая и малая гостиная, а наверх ведет лестница уже в личные покои, куда гости ни за что не поднимутся, это осталось со времен, когда существовали женские половины для гарема.

      Она кивком послала меня наверх, словно хозяин новую наложницу в свою спальню, я горестно вздохнул, но потащился на второй этаж, переступая через ступеньку.

      – Хороший домик, – заметил я. – Сколько отдала?

      – Аренда, – сообщила она.

      – Сколько в месяц?

      – Не знаю, – ответила она с полнейшим