Катарсис ефрейтора Тарасова. Евгений Прошкин

на развод, вся морда завязана. Мы подумали – зуб, а потом оказалось, что он по пьяни пол-уха себе отстрелил.

      – Во! Сам в себя попасть не может!

      – Ага, ага! – угодливо засмеялся Покатилов.

      На дороге показался «Газик», и Тарасов, торопливо затоптав окурок, схватил лопату. Земля пропиталась водой, копать стало совершенно невозможно. Костик кое-как откромсал неровную дольку дерна и, подрубив снизу белесые корешки, взял ее в руки. За мокрым стеклом он разглядел розовую, вечно недовольную физиономию Севрюгина и, демонстрируя непосильность труда, натужно выгнулся.

      – Резче дергайся, ефрейтор, – сказал капитан, вылезая из машины. – Как шутить, ты первый. Почему тюбетейка на затылке? Почему не выбрит?

      – Лезвие тупое, товарищ… – буркнул Костик.

      – Обязанности часового, – потребовал Севрюгин.

      – Часовой обязан… – Тарасов стыдливо отвел глаза, но увидел только пустую тачку. – Продвигаясь по указанному маршруту… Товарищ, зачем мне это? Я ведь сижу.