Если полюбишь проклятье. Наталья Лапина

воздухе холодом стали.

      – Как это ты оказалась здесь? – процедил сквозь зубы колдун.

      – Неужели трудно догадаться, Вельф? – с дерзким злорадством улыбнулась Огнеслава.

      Вельф потер украшенное широким браслетом запястье, презрительно скривил губы:

      – Морельда передала тебе луч Тровика.

      – Как видишь, – посмотрела свысока. Она и пешей казалась выше всадника – стояла на невысоком камне перед въездом на бревенчатый мост. – Ты зачем притащился?

      Он словно и не заметил грубости. Ответил просто:

      – Приехал за Виландой.

      – Откуда знаешь, что она здесь?

      – Твоя очередь отгадывать.

      Вдруг она разозлилась до неистовства, тонкие ноздри угрожающе шевельнулись:

      – Ты схватил Кориэля!

      Теперь победоносно улыбнулся Вельф. И даже взгляд его коня стал неприятно-пристальным.

      – Морельда проклянет тебя с того света! – от звонкого Огнеславиного голоса задрожали цепи подвесного моста.

      – Я боюсь ее проклятий не больше, чем твоих.

      – Виланды ты не получишь.

      – Посмотрим. Я не спешу. Ты все равно не сможешь сделать ее колдуньей.

      Огнеслава злобно прищурилась в ответ:

      – А почему ты не привез Кориэля? Чего боишься? Не успел еще искалечить его?

      Вельф потянул половодья, поворачивая коня, и небрежно бросил на прощанье:

      – Твоя беда, Огнася, в том, что ты воображаешь себя колдуньей. Но ты просто девчонка, научившаяся колдовать. Совсем немного.

      И быстро поехал прочь, челядинцы едва успевали за ним.

      Чародеи никогда не употребляли своих имен в сокращенной или уменьшительной форме, в обращении «Огнася» звучала нескрываемая насмешка. И потому, что она не отвечала, колдун через некоторое время оглянулся. Огнеслава стояла, гордая и величавая, в сиянии солнечной меди своих волос, пристально смотрела вслед всадникам в черном, среди которых лишь у одного были черные волосы.

      И заметила, как он оглянулся. И оба поняли, что это означает. Вельф обжег взглядом своих молчаливых спутников и ударил коня стременем, чего обычно никогда не делал.