.

недружелюбии наших церковников к обычаям предков. Но в этих празднованиях изначально не было и тени намека на некие оргии, более присущие нашим князьям.

      — Скажи, а про какое возможное событие ты говорил? — явно проявляя интерес к услышанному, начал Радка.

      — Хорошо! — согласно молвил Любомир. — Для начала напомню, что Иванова ночь празднуется в день летнего солнцестояния, и с этого дня вся вода в источниках становилась живой или, как сегодня говорят, освященной. Именно в этот день люди приходили к реке, да и к любому другому источнику, для того самого самоочищения, о котором мы недавно говорили. А потому перепрыгивание костра и погружение в воду были теми самыми элементами очищения человека. Заметь, как его личного желания быть чистым в этот день перед Творцом.

      — А веночек-то в воде что обозначает? — вновь, проявляя свой интерес, продолжал допытываться Радка.

      — С веночком проще. Он — это символ девичества, опуская его в воду, девушка смотрела по нему свою ближайшую судьбу: если венок не тонет, то можно ждать ее скорого замужества, а если вода его забирает, то означает лишь то, что она еще не готова к этому.

      — Однако же и в путь пора собираться, — произнес Даниил и вскоре обоз начал переправу.

      Но когда они были на середине реки, внезапно набежали тучи и полил сильный дождь, а потому на противоположный берег они выбрались промокшими, как говорится, до последней нитки.

      Хорошо, что под каменной грядой, что возвышалась недалеко от берега, было нечто похожее на небольшую пещеру, где пастухи, скорее всего, оставляли скот или ночевали сами. Путники, недолго думая, решили здесь переждать некоторое время, чтобы обсохнуть перед тем, как отправиться дальше.

      Радка быстро развел костер, благо что дров вокруг оказалось достаточно.

      Лики молодых людей, начавших беседу, подсвеченные костром, были в тот день взволнованными и прекрасными.

      — Отец рассказывал при мне матушке, — говорил Даниил, — о том, как после своего крещения в Херсонесе он долго сидел у развалин некогда прекрасной базилики. Колонны, чудом сохранившиеся, уже пожелтели, и мрамор, из которых они были высечены, казался ему мертвым. И неожиданно для себя он, благо что был в полном одиночестве, опустился на колени и стал просить прощения у Творца Неба и Земли за сие варварство и нетерпимость, проявленные теми, чью веру он теперь должен был принести в свою страну. Он тогда еще сказал и о том, что боги всех народов при всеобщем признании ими изначального верховенства Бога-Отца едины, но только в каждом из народов по-разному называют то, что уважали и боготворили, а именно созданные Творцом и обожествленные народом Землю, Воду, Огонь и Воздух.

      — Понятно, — промолвил Любомир. — Мне непонятно другое. Княжеский гридень, обучавший меня военному ремеслу, рассказал, что когда христианская вера стала государственной и народ стал рушить храмы и низвергать статуи, то некоторые из тех, кого впоследствии стали называть язычниками, прятали в землю статуи своих богов не столько из-за своей истовой веры, сколько