Настоящее. Владимир Леонович Вольфсон

с десяток лодок по сигналу пустились наперегонки. Это была регата. А команды гребцов состояли из монахов в оранжевых тогах. И это снесло мою голову, крошка.

      Это могло быть только здесь и сейчас.

      Еще я помню вечер на Тогеанах, я остался один на веранде бунгало и пил самогон из полиэтиленовых пакетиков, которые на остров Кадидири из Вакая завезли специально по моему заказу, и шипел прибой — была полная луна. И не было никакой регаты. И тоже был момент, когда я понял: этому не повториться.

      А однажды, когда мне было тринадцать лет, я нашел свои фотографии, на которых мне шесть или семь, посмотрел на них — и расплакался.

      Вы же, признайтесь, всегда знаете о реальности то, что она не полностью настоящая. То ли потому, что копия по большей части достоверна, то ли по другой причине вы и не протестуете: ну да, не настоящая, но, говоря по совести, так ли ей это мешает? Еще один бразильский дон Педро, мало ли их? Живем же как-то с этим.

      Так или иначе, реальность, не будучи настоящим, развивается по предписанному сценарию, и это давно не секрет. Автор, понятно, стоит за полупрозрачной пленкой, прикрывающей дверной проем, — не хочет, чтобы к нему в комнату залетала пыль от нашего бесконечного бедлама, который он же нам и выдумал — устроил нам ремонт, краев не видать.

      И вот тут, внимание, выясняется, что это — не вся еще правда о реальности. Есть в реальности еще кое-что, о чем вы хотели бы спросить Вольфсона. И я вам скажу. Помимо написанной, имеющей сценарное прошлое и будущее, имеется ни фига не написанная, абсолютная ан зих, реальность, то есть — настоящее. И это — реальность подлинная. Шутки в сторону.

      Настоящее! Не фиксация прибыли при смене прошлого на будущее, а настоящее! Произнесите. Бродский там что-то писал о специфике звучания «грядущего», но настоящее звучит слаще всякой халвы Шираза.