Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса. Александр Полюхов

и в нужном ключе». Мечта о «левом повороте» страны стала ярче. Оставалось выяснить станет ли конкретнее.

      Глава 8

      АКУЛА

      Если свернуть с Арбата в переулок, исчезнут зеваки-туристы, торговцы-лоточники, барды-гитаристы и шаржисты-портретисты. Чище, тише, малолюднее, а главное – иные обитатели. Обеспеченные жильцы старинных и не очень домов, сотрудники солидных офисов, клиентки дорогие салонов красоты, врачи с юристами и их посетители. В спокойных заводях есть и шумная бухточка, где обитает «АКУЛА» – Академическое Камерное Училище Литераторов и Артистов. Вокруг него завихрения из абитуриентов и их родителей, а также педагогов и жуликов, обещающих «надежное поступление за скромные деньги». Рядом общага, где давно, раньше и теперь квартируют потенциальные гении, шедеврами которых искусство только и живо. Именно здесь на первом году обучения счастливые студенты еще верят, что «поэт в России больше, чем поэт», что «красота спасет мир» и тому подобным клише. В свое время не миновала ярмарки тщеславия и Лидочка, приехавшая, дабы театр и кино обрели потрясающую актрису. Назад в Питер вернулась обрюхаченная младенцем, поскольку преподаватель давал ей уроки не только сценического мастерства, не пользуясь противозачаточными средствами.

      – Тетя Клава, не узнаете? Это я – Лида, училась у Мещерского, – ввела в курс комендантшу, артистично потряхивая перед ее носом портмоне.

      – Лидка! – притворилась, что признала опытная дама, повидавшая разных постояльцев – законных «акулят» и незаконных гостей столицы. – Надолго к нам?

      – На неделю, а там как сложится. Я с другом, – девушка кивнула на стоящего в сторонке Керенского.

      – Солидный мужчина, – вынесла вердикт хранительница проходной и ловко изобразила на пальцах таксу за ночь. – Деньги вперед за неделю.

      – На третьем этаже, с окнами во двор можно?

      – Только из уважения к Мещерскому. Он, кстати, здесь. «Принимает зачет» у первокурсницы.

      И точно – на третьем этаже на встречу попалась слегка оплывшая, но внушительная фигура с творчески взъерошенными вихрами того неопределенного оттенка, что встречается у мужчин, успешно переживших кризис среднего и последующих возрастов. Большой корабль плыл по коридору и мелкие лодчонки учащихся расступались. Только и питерский гость привык, чтобы ему очищали фарватер, и шел встречным курсом. Столкновение, а штурманша пыталась его предотвратить, дергая за рукав, становилось неизбежным. Предвкушая инцидент, зрители вытягивали шеи, стараясь разглядеть мизансцену, которую готовила Жизнь – лучший из режиссеров. Но ружье, уже повисшее на стене, не выстрелило: демиург-постановщик предпочел использовать эффект обманутого ожидания.

      – Сударь, вы бы смотрели по сторонам, – затормозив, бросил экс-глава Временного правительства, раздраженный путешествием из Петербурга в Москву, – не ровен час пострадаете от собственной рассеянности.

      – Вы, собственно, что тут делаете? В училище посторонним вход воспрещен, – остановился и преподаватель, только