Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016. Коллектив авторов

мало.

      «Когда благопристойное веселье…»

      Когда благопристойное веселье

      вершится в небесах под клавесин,

      я предаюсь губительному зелью

      среди родных растений и осин.

      Но всё же, для причастности к народу,

      в желаньи слиться или встать в ряды,

      хотелось бы использовать погоду

      для коллективной праздничной балды.

      Ах, Бокарини, выйдем на лужайку,

      тряхнем, как говорится, стариной:

      под клавесин добавим балалайку –

      и пляс тогда пойдёт совсем иной!

      Такое тут поднимется-взовьётся.

      такой тут будет выпад и отпад!

      …Нет, хорошо под праздники поётся!

      И каждый сам себя услышать рад.

      «Бог забирает лучших среди нас…»

      Бог забирает лучших среди нас –

      они ему нужнее для работы.

      Он сам определяет день и час

      для пополнения извечной квоты.

      Прости, Творец. Я всё ещё ропщу:

      ты обошёл меня при разнарядке…

      На следующий раз не пропущу,

      хотя я и пятнадцатый в десятке.

      Кому провидеть помыслы Твои

      с раскладами на сотни поколений?

      Я годен лишь на местные бои,

      для остального нужен рослый гений.

      Ты не сердись. Мы все твоя трава,

      карандаши из общего пенала…

      Но Люда всё-таки была права

      и наизусть Твои расклады знала.

      «О чём между собой беседуют коты?..»

      О чём между собой беседуют коты?

      Что говорят о нас, обнюхавшись, собаки?

      Как зародился свет в утробе темноты

      и кто прочтёт судьбы мучительные знаки?

      Что значит «электрон»? Откуда взялся ток?

      Вот телефон звонит и говорит: – Я Таня…

      Невещный этот мир, увы, ко мне жесток

      и в частностях своих, и взятый в сочетанье.

      Я в нём за долгий век не понял ничего.

      Хотя при всём при том я был среди счастливых,

      когда одуревал от милостей его

      и ковырял камедь на отпотевших сливах.

      Я уважал предмет, трёхзначное число…

      А прочее терпел и принимал на веру.

      Да, я не понимал, откуда что пошло.

      Благословенны те, кто миру знают меру!

      Наверно, мне и впрямь всё это ни к чему…

      Оно так веселей – восторг и удивленье!

      Я даже смерть мою по-братски обниму…

      Хотя она всего случайное явленье.

      Чекко

      Он тринадцатому веку

      до сих пор стучится в двери.

      Отворите человеку!

      Это Чекко Анджольери.

      Он строптив, драчлив, несчастен.

      Он обедать ходит в гости

      У него простые страсти:

      девка, выпивка да кости.

      Как он мать свою ругает,

      как отцу желает смерти!

      Он проклятья изрыгает…

      Только вы ему не верьте.

      Говорят, всё это враки.

      Говорят – литература.

      У него, мол, дом, собаки…

      И жена – верна, но дура.

      Как