Наверху рушились города…. Сергей Гончаров

глубоко вдохнул. Рядом что-то зашумело или засопело…

      Костя распахнул глаза. Запоздало осознал, что не было никого света в конце тоннеля, попросту его голова была повёрнута к окну, сквозь еле-еле приоткрытые веки он видел ресницу, которая и показалась фигурой.

      А сопел он сам. Костик выплюнул трубку. Во рту остался привкус пластмассы. Он наклонился над краем постели, схватился за железный поручень и несколько раз сплюнул на пол, выложенный уродливой, коричнево-голубой, плиткой. Несколько мгновений размышлял, какого ляда у него в доме такая убогая плитка?! Затем ещё раз сплюнул, пытаясь избавиться от вкуса пластмассы во рту. На локтевом сгибе левой руки что-то неприятно покалывало. Костик вновь откинулся на подушку и увидел, что туда вставлена игла катетера.

      В этот момент он и понял, что находится в больнице. Вторая койка от окна. Всего он насчитал восемь. На трёх, возле противоположной стены, кто-то лежал. Сладковатый запах разложения щекотал ноздри. Костик увидел, что его капельница пуста. Вырвал иглу, опасаясь, чтобы воздух не попал в кровь. Запоздало подумал, что он бы туда уже давно попал.

      Несколько мгновений вспоминал, что он вообще делает в больнице. Помнил, как сдал материал в конце рабочего дня. Попрощался с Николаем. Возле выхода придержал дверь доставщику воды. На парковке какой-то урод с самарскими номерами перегородил ему выезд, благо телефон под лобовым оставил.

      А вот что было после, Костик не помнил. Так бывает после сильнейшей пьянки, когда очухиваешься в постели и не понимаешь, как ты в неё вообще попал.

      Костя наклонился над краем, схватился за железный поручень, и ещё раз сплюнул тягучую слюну с привкусом пластмассы. Затем медленно сел. Его полностью раздели, простыня, которой он был прикрыт, соскользнула на пол. На ногах ещё виднелись следы от огромных синяков. На левом боку тоже различались остатки обширной гематомы.

      В большое окно ярко светило солнце. Остролистный клён заглядывал сквозь закрытые стеклопакеты. На угловой койке Костик увидел смятые простыни и наручные часы, ремешок на которых будто кто-то перегрыз.

      Костик запоздало подумал, что ведь ему, скорее всего, ещё нельзя вставать. По крайней мере, в американских фильмах в этот момент всегда забегала медсестра и укладывала больного обратно на кушетку.

      К Костику никто не спешил. Только теперь он понял, что в больнице тишина. Посмотрел на соседей по палате. Рядом с ними стояли медицинские приборы, их погасшие табло покрывала пыль. На глаза попалась бледная рука, кожа на ней словно обвисла. Так не могло быть у живого человека. Костик обратил внимание, что и капельницы у всех пусты. Предчувствуя плохое, он поднялся на ноги. В коленях что-то хрустнуло. Чтобы сохранить равновесие схватился за металлический поручень на боку кровати.

      Теперь Костик понял, что за сладковато-приторный запах витал в палате. Он лежал вместе с покойниками. В глазах одного копошились черви, у другого «соседа» почернели щёки…

      Костик,