Наверху рушились города…. Сергей Гончаров

изгородью начинались узкие дорожки, проходившие сквозь море различных цветов. Запах в этой части парка стоял умопомрачительный, Марина каждый раз закатывала глаза и на несколько минут словно выпадала из жизни. Даже Костя, всегда относившийся к цветам с мужским равнодушием, при входе в этот райский уголок Серебряного Бора всегда несколько раз вдыхал глубоко-глубоко. За время отсутствия людей цветы, конечно, потеряли красоту, которой полагалось здесь быть. Появились сорняки, а в одном месте даже вырос большущий куст конопли.

      Узкие дорожки в море цветов заканчивались возле ещё одной живой изгороди, на этот раз высокой и пышной, чтобы скрывать громадный забор из белого кирпича.

      С самого начала у Костика не заладилось общение с Мариной. Он по-прежнему не мог оторвать взгляда от её глаз, отчего чувствовал себя неуютно. Видимо из-за этого он и не мог с ней толково поговорить. Стоило им начать беседу, как он, непроизвольно, хоть раз, но смотрел ей в глаза. И тут же зависал, как компьютер при перегреве процессора.

      Перед ужином прогулка повторялась, но была короче. Возле пруда разворачивались и шли обратно. В подвале трёхэтажного дома находился полноценный спортзал с кучей тренажёров, беговой дорожкой, столом для пинг-понга и душевой кабиной.

      Не изнуряющие занятия физкультурой и хорошее питание очень быстро поставили Костю на ноги. За это время он успел познакомиться со всеми жителями лагеря выживших, как люди называли дачу дочери чиновника.

      Главным и непререкаемым авторитетом был Пётр Валерьевич. Он один из первых, кто вышел из комы. Причём на операционном столе. Но, видимо, хирургическое вмешательство успели закончить до часа Х. Уже после он встретился с Фёдорычем и Бандитом.

      Бандита родители назвали Володей. Родом он был из Соминска, служил в Ростовском спецназе. В Дагестан, на борьбу с бандой, их отправили два месяца назад. Машина, в которой ехал Володя, подорвалась на фугасе. Он рассказывал, что помнил вспышку, грохот, будто небеса обрушились на землю. Затем почувствовал, как его кто-то дёрнул за руку. А потом наступила всепоглощающая тьма. Володя, рассказывая эту историю Костику, обмолвился, что он долго-долго находился в темноте. Пытался бежать, кричать, найти выходи или хотя бы стены. Со смущением признался, что даже плакал от безысходности, но никак не мог покинуть тьму. Пока, вдруг, в какой-то момент не осознал, что лежит на больничной койке. Тогда наступил ещё один шок. Он увидел обнажённую женщину средних лет с растрёпанной шевелюрой, которая нюхала его культю. Володя признался, что даже не понял, чем больше оказался шокирован: видом женщины или культёй вместо собственной руки. А Бандитом его прозвали уже в лагере, когда прознали о таланте всех обыгрывать в карты. Фёдорыч даже предупредил, чтобы не вздумал с ним садиться за карточный стол, мол, этот однорукий бандит и дьявола обыграет.

      Фёдорыча, кстати, звали Фёдоровым Фёдором Фёдоровичем. Это у них семейная традиция такая была,