Хэда. Николай Павлович Задорнов

ушли в лагерь. Несколько перепачканных матросов и два японца вышли из кузницы. Там кирпичная печка прогорела и развалилась, они оставались после отбоя, заканчивали перекладку. Провозились и еще не все доделали.

      Несколько часовых и полицейских в своих кимоно, как яркие цветы в кустах, оставались у площадки после окончания работы.

      Под берегом стояла широкая лодка. Матросы столкнули ее.

      – Никитка, – позвал Петр Сизов, – иди!

      Петруху, который теперь кузнечит, все японцы знают. Хотя не считается мастером, а работает хорошо. Очень заметный воин.

      Прежде, если матросы звали японцев ехать с собой в лодке, те, ударяя себя ладонью по шее, показывали, что им за это отрубят голову. Или молчали, делая вид, что ничего не понимают, в лодку не садились и норовили поскорее уйти. Сейчас двое мецке[23] и переводчик Иосида наблюдали сверху. На глазах у них Таракити и Хэйбэй сбежали с обрыва и залезли в лодку вместе с матросами. Мецке, наверно, завидно глядеть, как в отошедшей в сумерки западной шлюпке замелькали огоньки: в лодке все дружески закурили. Теперь такие случаи часты, о них невозможно докладывать, не хватает бумаги. Самих мецке выгонят, если будут только этим заниматься.

      «Мецке тоже люди, и люди хорошие, – подумал Таракити. – Они мне плохого ничего не сделали». Втайне он гордился, что его охраняют. Хорошо также, что сегодня все обошлось!

      – Где же вы пропадали так долго! Если бы вы знали, что пропустили! – говорил Николай Шиллинг, выходя из своей каюты и встречая возвращавшихся с охоты товарищей. – Утки? Такое множество?

      – Как видите, барон, – отвечал Можайский.

      – Прекрасно! – сказал Шиллинг.

      Все стали рассматривать разложенную на лавке дичь.

      – А теперь вы рассказывайте, господа, – сказал Сибирцев, садясь за чай. – Что у вас?

      – Что же мы пропустили? – спросил Можайский.

      – Сегодня уехал гостивший у нас феодальный вельможа…

      – Как только вы ушли на охоту, – заговорил Зеленой, – прискакал самурай с известием, что едет князь!

      – Адмирал назначил барона главным распорядителем! – пояснил поручик Петр Елкин.

      – Был составлен церемониал?

      – Князь Мидзуно из соседнего города Нумадзу, – сказал барон.

      – Феодал, со всей семьей и свитой! – подхватил Елкин.

      – Князь! О-о! Соодеска! Ээ… Ээ… Хи-хи… – с изумленно-испуганным лицом молвил Можайский, подражая японским чиновникам.

      – Позвольте. Вы не говорите главного… – воскликнул юнкер Корнилов. – Князь приехал с дочерью!

      – Прелестная японочка! – отрываясь от чтения и откладывая книгу, которую он было уже взял, молвил старший офицер Мусин-Пушкин.

      – А какие туалеты! Шелка толщины сукна!

      – Как вы узнали, юнкер?

      – Каков же сам феодальный владыка? – спросил Сибирцев. – О нем говорили, кажется, что характерный красавец даймио.

      Мусин-Пушкин отошел к свече и сел за книгу.

      – Мы жалели, что вас не было, Александр

23

Полицейский, также наблюдающий агент полиции.