Славянский «базар». Сергей Зверев

что упомянул свою покойную мать, без этого можно было и обойтись.

      Лера кусала губы, она не скрывала эмоций, не прятала взгляд. Уверенная, что Бунин слепой, девушка было абсолютно искренна в чувствах. Ей хотелось, чтобы случайный гость остался, только она не могла сказать это открытым текстом. И тогда Николай подошел к ней, обнял и поцеловал, вначале в лоб, потом в губы. Поцелуй был недолгим, но нежным.

      – Я не поеду ни к какому Жану.

      – Почему?

      – Меня там никто не ждет.

      – А здесь?

      – Ты можешь придумать причину, по которой я должен уйти? – по сути, это была наглость, но прозвучала фраза трогательно.

      – Я не могу придумать причину, почему ты должен уйти.

      – Я помогу полить огород.

      И больше между ними не было ничего запретного. Бунин нарочно постоянно направлял шланг не туда, куда надо. Лера смеялась, забыв о любопытных соседях, вырывала шланг, брызгалась.

      Когда стемнело, они, насквозь мокрые, вбежали в дом. Прямо в прихожей Лера прижалась к нему, затихла. Николай стянул с нее мокрую майку через голову, обнял.

      – Холодно, – прошептала девушка, – как холодно вечерами за городом. Подожди.

      Она выскользнула из его рук, положила ладонь на плечо и повела в дом.

      – Ты раздел меня, я стесняюсь, – Лера пыталась одной рукой прикрыть грудь.

      – Я все равно ничего не вижу, – шептал ей в ответ Бунин.

      – Да… да… я забываю.

      Посередине небольшой гостиной высился камин, сложенный из красного кирпича с вмурованными в него дикими камнями.

      – Постой немного, я сейчас.

      Лера опустилась на колени и неумело принялась поджигать газетой сложенные в камине домиком дрова. Наконец пламя уцепилось за отслоившуюся бересту и вскарабкалось по полену к самому верху. Девушка, затаив дыхание, смотрела на то, как язычок пламени, маленький, чуть больше ногтя, пляшет на спиле полена. Она смотрела так пристально, что Бунину даже показалось, будто огонь разрастается не сам собой, а под ее взглядом.

      Когда пламя уже бушевало, гудело, трещали дрова, Лера разделась. Она стояла у камина обнаженная, ее белоснежная незагорелая кожа вспыхивала блестками в отблесках огня. Девушка с хитрой улыбкой смотрела на парня, склонив голову к плечу, и Бунину вспомнилось, что точно так же она склоняла ее в вагоне, когда читала книгу по современной французской философии.

      – Какого я цвета? – спросила Лера.

      Николай прикрыл глаза, глубоко вдохнул согретый камином воздух, ноздри его затрепетали:

      – Ты как малина со сливками.

      – Глупый, со сливками делают клубнику.

      – Ты на вкус, как клубника.

      Николай шагнул к Лере, протянул руки, она пригнулась и засмеялась. Бунин видел ее, легко мог схватить, даже если бы закрыл глаза, но он подыгрывал девушке. Она на цыпочках ходила по гостиной, а он ловил ее. Лера дышала часто, возбужденно, ее соски набухли, удлинились. Она подхватила с дивана плед и постелила его на полу прямо возле пылающего камина.

      – Иди ко мне, – проговорила